— Дедушка, а почему мы не берем картофелесажалку у Крестьянской взаимопомощи?
— Стоит мне взять у них картофелесажалку, как они у меня завтра мерина попросят. Но нет, не на таковского напали! В балансе оно что получается? Коня и жену крестьянин взаймы не отдает. Скорей жену. Мы с тобой люди самостоятельные, хозяева, понял?
Дедушка доволен, что за его спиной на фуре сидит кто-то, с кем он может поговорить. Этот кто-то — я. Слова у дедушки во рту булькают, точно вода в родничке.
— Дедушка, а картофелесажалка Кимпелей?
— Эту мы с тобой возьмем, внучек. Сейчас к нему и отправлюсь.
— Бабушка у нас теперь заболела…
— Как? Разве она заболела? Да ведь… как же так, постой! Что ты сказал? Заболела? Поди, притомилась… притомилась. Это так… А Кимпелю ведь сажалка самому нужна? Нет, мне он даст. Ведь в балансе что? У нас с ним дружба.
С такой сажалкой, как у Кимпеля, можно за час целое поле обойти. Тогда и дедушка мог бы с нами сажать картошку, подвязав себе мешок к животу. Но этого от дедушки не добьешься. «Бабье дело, — скажет он. — Хозяин я, не безлошадник какой!»
На кухне весна ощущается как-то глухо. Мухи жужжат вокруг марли для процеживания молока. В печи огонь что-то бормочет, а зря: варить ему нечего. Бабушка слегла.
— Сами себе чего-нибудь на ужин сварите! — кричит она из горницы. — Завтра встану. Это картофельный бес мне в крестец заполз. Сейчас я его придавлю, чтоб ему пусто было! Убирайся-ка восвояси! Мне ты ни к чему!
Наш солдат уже умылся. Он старается рассмотреть себя в ведре с водой и толстым гребнем проводит пробор в мокрых волосах. Сапожной щеткой он счищает пыль с куртки и с башмаков. Дедушка ушел к Кимпелям.
— Ты уроки приготовил? — спрашивает меня солдат.
И чего это ему вздумалось вдруг спрашивать? За меня он ведь их делать не станет! Стефани Клари — той небось легче: ей не надо картошку сажать.
— Нет, не приготовил, — отвечаю я, — устал.
— Что верно, то верно. А завтра как? Сделаешь?
— Приготовлю, если время останется.
— Достается ж тебе, паренек, ох, как достается! Ложись-ка спать поскорей, отдыхай. Эээх! И у меня что-то крестец болит, вот ведь дьявол!
Я кладу голову на стол. Мне нравится разговаривать с нашим солдатом. Хорошо бы, он мне рассказал, что это он собирается делать с курами, у которых номерки на крылышках… А почему он меня не спрашивает, хочется мне есть или нет? Вон он опять собрался провести рукой по моей голове. Не люблю я этого. Пусть свою Стефани гладит. Не корова я ему и не теленок. Я пригибаюсь, совсем залезаю под стол и начинаю стаскивать с себя чулки. Ноги у меня серые и с полосками от пыли, а между пальцами черные гнезда. Не буду я ноги мыть, завтра они все равно опять запачкаются! И вообще я лучше уйду из кухни, а то кто его знает, что еще нашему солдату в голову взбредет. Я потихоньку перебираюсь в горницу, снимаю куртку, спускаю штаны и залезаю в дедушкину кровать.
