У дедушки даже пуговицы на жилетке запрыгали — так он весь трясется от смеха:
— Го-го-го… Картош… го-го-го… картошка шагает под марш социалистов!..
Но вдруг дедушка снова делается серьезным:
— В балансе что получается? Кто Советам дал подписку, тот и отца родного не пожалеет — наврет ему с три короба.
Бабушка снова вмешивается в разговор:
— Чего это вы раскричались, точно пьяные на свадьбе?
А веселые истории рассказывает дядя-солдат! Я просовываю нос в щелку. Даже щеки у меня побелели — так я прижался к косяку. Только пусть солдат сюда на кухню не выходит! Может, он еще какие враки знает? Но он уже больше ничего не рассказывает. Лицо у него помрачнело, и он только говорит:
— Многое я мог бы вам рассказать…
— Да-да, расскажи еще! — вдруг вырывается у меня.
Дядя-солдат с удивлением смотрит на дверь, а я быстренько прячусь за ящик для дров.
— Вот настанет зима — ври себе на здоровье! — смеется дедушка и расстегивает жилет. — Зимой мы и послушаем твои побасенки. У нас тут все, как встарь: после лета зима наступает.
Дедушка подходит к бабушке и говорит ей:
— Слышь, как расхвастался твой выкормыш! — И, ворча себе что-то под нос, уходит в горницу.
А дядя-солдат все курит и ходит по комнате, стуча своими башмачищами: трак, трак, трак, трак. Бабушка тихо вздыхает. Дядя-солдат открывает ногой кухонную дверь и видит меня. Я так весь и съежился на ящике для дров. А он как увидел пустую сковороду на столе, так даже присвистнул. Что он, есть хочет, что ли? Теперь он подходит ко мне, берет меня за руку и спрашивает:
— Боишься меня, да? Я страшный такой? Я же твой отец. Вот какой у тебя, значит, страшный отец!
А я ни гу-гу. В глазах у солдата вспыхивают огоньки. Я опускаю голову и делаю вид, что строгаю щепочку. На кухню выползает озабоченная бабушка. Дядя-солдат выходит во двор.
Бабушка кричит ему вслед:
— Эрнст, а ты ничего нам не наврал про Россию?
— Ничего я вам не наврал, мать.
Я быстренько бегу к дедушке в горницу, раздеваюсь и залезаю к нему в постель. Пусть солдат спит где хочет — отсюда-то он меня не выгонит. Тило тявкает и рвется с цепи: значит, и ему солдат не нравится. Дедушка чего-то пыхтит во сне. Усы у него топорщатся. А я сплю и вижу, как Фриц Кимпель бросает свой камень-счастье в бидон с молоком и говорит: «А мне свое счастье и искать не надо: сливки всегда сверху плавают».
Вдруг я просыпаюсь. Слышно, как всхлипывает бабушка в комнате за стеной и дядя-солдат ходит взад-вперед: трак, трак, трак.
