«Вот таким образом, — сделал я вывод, — поток гуннов разливался сразу в двух временах, губительный для обоих».
Кто-то совершил это неслыханное колдовство. Нет такого героя, нет такого мага в древних мифах… И выходило, что я и был послан найти его. Какая простая загадка! Какая простая задача!
— Да! — эхом донеслось до меня. — В этом твоя миссия, Свободный. Потребовалась энергия семи Сверхновых звезд, чтобы открыть для тебя поток времени. Откровение Последнего Дня гласит: Свободный найдет и встретит Мага на путях низших уровней Войны. В Зеленом Круге, на Планете Истока. Я избран твоим проводником, Свободный. Таков выбор Одина.
Все сходилось. Один, война, страшный пес, рвущийся в Валхаллу.
Я невольно любовался ледяными радугами чужой страны, а из-за горизонта, навстречу нам, поднимался циклопический кристалл — великая хрустальная пирамида, увенчанная фиолетовым сапфиром триллионов карат. Египетский Хеопс казался в сравнении с этой пирамидой детской настольной безделушкой.
Я не успел спросить даже мысленно, как Сигурд-Омега ответил:
— Вход в Исток.
Наша «капля» стремительно неслась прямо на «сапфир». Фиолетовая глубина раскрывалась перед нами.
— Закрой глаза, Свободный, — услышал я глас, словно доносившийся из глубин моего собственного мозга. — Так легче перенести вход.
Я повиновался. Был резкий порыв холодного ветра в лицо. Заложило уши.
Планета Истока
Четыре тонких стеариновых колонны поддерживали легкий свод «Беседки ветров».
Новый величественный пейзаж открывался с пологой и чистой горы, на вершине которой мы очутились под этим легким сводом.
Бескрайний ало-золотой океан осенних лесов, сиреневая тонкая дымка на окоеме тверди, а над горой по-земному синий купол небосвода и солнце… настоящее земное солнце, а не слепящий магниевый сгусток. Чудесно пахло прелой листвой и подогретым октябрьским простором.
— Где мы? — обрадовался я.
— На Планете Истока… — был ответ.
Вдруг я заметил рядом, над собой, руку с тонкими музыкальными пальцами — великанскую, но нежную дворянскую руку. Куда же девалась страшная клешня?! Она пугающе чернела на полу беседки и не шевелилась…
Открытой рукой Сигурд-Омега освободил лицо — и его шлем съежился вдруг, показавшись мне легкой маскарадной тряпочкой.
Глаза!.. Но веки еще были опущены несколько мгновений. Я затаил дыхание. Веки поднялись.
Обычные, серые, настоящие человеческие глаза увидели меня, слава Богу! О, как мне сразу стало тепло и уютно, я вспомнил Чагина… Тот же лик с резкими, мужественными и печальными чертами уставшего воина. Это мог быть и спартанец, и викинг, и русский дружинник… если не считать отсутствия боевых усов и густой бороды…
