Готовность номер один | страница 4



— Я согласен, тятя…

Отец — человек сугубо демократичный. Все делать привык без нажима и принуждения. Чаще всего он говорил нам: "Подумай. Решай сам". Побоев в семье никогда не знали. Наивысшей строгости наказанием было, когда раздосадованная и уставшая от забот мать не сдержит себя, да и замахнется (так, для острастки) на кого-нибудь полотенцем и… повесит его на прежнее место. А тятя был противником каких бы то ни было телесных наказаний. Сядет бывало, возле провинившегося, спокойно, рассудительно разложит по полочкам его ошибки. И так вразумит словом, что сразу и надолго становится стыдно…

— Согласный-то и я, да вот мошна тонка… — рассудительно говорит он. — А Пермь-то она во-она где… Рукой не достанешь, пешком не дойдешь…

Стою, молчу. Старший брат Александр пробовал было в Кунгуре учиться и работать, да не выдержал. Трудно очень. Школу пришлось оставить.

— Ну вот что, чтобы время зазря не терять, пойдешь опять к Константину Георгиевичу. Поговорю я с ним…

Так и пришлось мне прослушать программу четвертого класса второй раз. Правда был я на правах старшего ученика в классе. Константин Георгиевич поручал мне заниматься с ребятами из третьего класса. В шутку меня прозвали "вольноопределяющимся"…

Школа колхозной молодёжи

Летом опять помогал родителям. Они к тому времени уже были в колхозе. А к осени в селе Кыласово открылась школа колхозной молодёжи. Туда я и поступил.

В то время проводилась политехнизация школ. Эта школа специализировалась по сельскому хозяйству. Наряду с общеобразовательными предметами мы изучали агротехнику, трактор и другие сельскохозяйственные машины. Потом формы политехнизации изменились, и школу назвали неполной средней.

Размешались мы в общежитии — большой и светлой комнате, с железной печкой посередине. Еду приносил каждый с собой на неделю из дома. У меня в основном это были хлеб, картофель да соленые огурцы. У некоторых ребят, чьи семьи жили получше, было и сало и мясо.

В общежитии самообслуживание. Сами мы носили воду из речки, пилили и кололи дрова. У каждого имелась своя посуда, своя соль — все хранилось в мешках или деревянных сундучках-чемоданах под кроватями.

Жили мы дружно. Ссорились редко. Все вместе учили уроки, ходили гулять по сибирскому тракту в долгие зимние вечера. Именно здесь впервые мы, деревенские ребята, приобрели навыки коллективизма. Только вот поначалу питались врозь, мешали, очевидно, остатки крестьянской психологии…

Но это продолжалось недолго. Бабушка, готовившая нам пищу, однажды сказала: