Блейк знал, что обязан этой красотой, этим бесценным наследием тому факту, что сотни лет Котсволдс производил лучшую шерсть в Европе. Он просиял от гордости.
В воскресную тишину мягко вплетались звуки птичьего пения и тихое и ровное жужжание пчел. Он ощутил прилив невыразимой любви. Это место стало частью его жизни.
— Она исчезла, папа! Она заколдовала себя в невидимку?
— Сейчас увидим.
— Но ты же не можешь видеть невидимое! — резонно возразил его сын.
Блейк зашагал вокруг старинной церкви, ведя за собой Джозефа, крадущегося на цыпочках. На сердце у Блейка потеплело, и он гадал, все ли родители приходят в такой восторг от забавных выходок своих чад.
Они увидели женщину прямо за тысячелетним тисом. Она стояла на четвереньках у могильной плиты, так что Блейк не мог видеть ее «горба». Он мельком увидел ее лицо, когда она повернула его в сторону, и предположил, что ей лет двадцать пять или около того.
Одежда ее была необычной — длинная юбка, лежащая мягкими складками, и облегающий хлопковый топ, обнажающий не меньше пары дюймов загорелой спины. И все же она выглядела стильно. Возможно, благодаря длинному шелковому шарфу, обтягивающему ее стройную шею.
Светлые волосы были модно подстрижены, и шелковистые пряди мягко свисали наперед, когда изящные тонкие пальцы медленно двигались по покрытому лишайником камню. Что-то совсем не похожа на сумасшедшую, подумал Блейк, заинтригованный незнакомкой.
— Она щупает могилу! — прошептал его сын. — Спорим, она еще и слепая!
Беспокоясь, что Джозеф может ляпнуть что-нибудь неподходящее, Блейк напустил на себя строгий вид.
— Тише. Не говори ни слова.
* * *
Николь застонала. Вот еще одна неопознанная могила! Она уже была близка к отчаянию и гадала, удастся ли ей когда-либо найти признаки существования семьи отца. По-прежнему сжимая теперь уже пустую урну с его пеплом, она присела на корточки рядом со следующим надгробием и попыталась разглядеть, нет ли на нем имени Беллами. Но и на этой плите надпись стерлась от времени, и Николь почувствовала, как ее накрыла новая волна разочарования.
С первых же минут приезда в Грейт-Астон она ощутила страстную потребность найти свои корни в этой прелестной английской деревушке. Покой и безмятежность окутали ее многострадальное сердце.
Вся деревня, казалось, дремала в безмолвии воскресного утра, живописные коттеджи радовали глаз приятным медовым оттенком.
Именно такой Николь всегда представляла Англию. Опавшие лепестки магнолии усеивали дорогу от дерева, склонившегося над старой каменной стеной. Напротив церкви дремал бревенчатый паб. А за всем этим виднелась маленькая деревенская лужайка для игр с прудом и утками.
