После обеда мы гуляли вдвоем с Бабелем или большой компанией или заходили за Олешей и отправлялись на Приморский бульвар. Иногда забирались в отдаленные уголки города, и Бабель показывал мне дома, где он бывал, — там жили его знакомые или родственники.
Бабель водил меня на Одесскую кинофабрику посмотреть его фильм "Беня Крик", снятый режиссером В. Вильнером. Картину эту он считал неудавшейся.
Бабель любил Одессу и хотел там со временем поселиться. Он и писатель Л. И. Славин взяли рядом по участку земли где-то за 16 станцией. К осени 1935 года на участке Бабеля был проведен только водопровод; дом так и не был построен. Место было голое, на крутом берегу моря. Спуск к воде вел по тропинке в глинистом грунте. Аромат в тех местах какой-то особенный; кругом — море и степь.
Бабель часто бывал у А. М. Горького и тогда, когда жил в Молоденове, и когда приходилось ездить к нему из Москвы. Но он каждый раз незаметно исчезал, если в доме собиралось большое общество и приезжали "высокие" гости. Один раз из-за этого он вернулся в Москву очень рано, я была дома и открыла на звонок дверь. Передо мной стоял Бабель с двумя горшками цветущих цинерарий в руках:
— Мяса не привез, цветы привез, — объявил он.
Возвращаясь от Горького, из Горок, Бабель иногда передавал мне слышанные от Алексея Максимовича воспоминания о прошлом, рассказанные за обеденным или чайным столом.
Старый быт дореволюционного Нижнего и Нижегородского Поволжья владел памятью Горького, и она была неистощима. То вспоминал он об одном купце, который предложил красивой губернаторше раздеться перед ним донага за сто тысяч. "И ведь разделась, каналья!" — восклицал Горький. То рассказывал, что в Нижнем была акушерка по фамилии Нехочет. "Так на вывеске и было написано: "Нехочет". Ну, что ты с ней поделаешь — не хочет, и все тут", — смеялся Горький. Вспоминал также об одном селе, где жители изготовляли только казацкие нагайки; там же, в этом селении, услышал он "крамольную" песню и приводил ее слова с особыми ударениями, более обычного налегая на "о":
Как на улице новой
Стоит столик дубовой,
Стоит столик дубовой,
Сидит писарь молодой.
Пишет писарь полсела
В государевы дела.
Государевы дела —
Они правы завсегда…
Все это рассказывалось в узком кругу лиц, близких или же просто приятных Горькому, когда он неизменно бывал веселее.
В другой раз, приехав из Горок, Бабель с возмущением рассказал:
— Когда ужинали, вдруг вошел Ягода, сел за стол, осмотрел его и произнес: "Зачем вы эту русскую дрянь пьете? Принести сюда французские вина!" Я взглянул на Горького, тот только забарабанил по столу пальцами и ничего не сказал.
