— Все это совершенно не важно, — произнес он. — Тот факт, что на Обреченной кто-то жил — кто-то, кто знал, как складывать камни один на другой, — похоже, не имеет почти никакого значения. Особенно после того, как и они, и камни отправятся в лучший из миров.
Женщина уставилась на него, и он заметил в ее взгляде решимость.
— Мистер Макаллистер, вы, наверное, удивились, когда я остановила вас.
— Вообще-то нет.
— Мне бы очень очень хотелось…
— Взять у меня интервью.
— Да. Само собой разумеется. Если бы вы могли уделить мне время.
Когда-то он сам был молодым журналистом. Много лет назад. И ему вдруг оказалось трудно отказать этой особенной женщине. Почему? Оказались ли пробита его толстая кожа?
— О чем бы вы хотели со мной поговорить? — осведомился он.
Следовало заранее потребовать от нее вопросы. Однако ему вовсе не хотелось, чтобы пошел слух, будто одному из самых непосредственных мыслителей в мире потребовалось специально готовится к интервью.
— Напомните мне, гм… — Он заколебался, словно забыл, что собирался сказать. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Кейси Хэйз.
— Скажите, Кейси, как вы оказались в этом рейсе? Вы заранее предвидели такой поворот событий?
Она склонила голову и упрямо посмотрела на него. Макаллистер подумал, что она ему нравится. Для журналистки она казалась неглупой.
— О нет! — ответила она. — Собственно, я никак не предполагала, что буду работать здесь. Родители подарили мне билет на день рождения.
— Поздравляю, — произнес он. — Вам очень повезло с родителями.
— Спасибо. Признаюсь, что перспектива наблюдать за тем, как одна планета сталкивается с другой, обещает весьма и весьма интересный репортаж. Если мне удастся правильно это подать.
— Посмотрим, что у вас получится, Кейси. А как вы планировали подступиться к этой теме?
— Отыскать одного из самых блестящих в мире издателей и представить публике его реакцию на событие.
«Похоже, эта женщина ничего не стесняется».
Она смотрела прямо на него. Макаллистеру показалось, что он заметил искорку обещания где-то в конце пути, предложение награды, однако приписал это все тому же заложенному природой в самце чувству, которое крепко держало его на месте и не давало стремительно уйти к себе в каюту.
— Может быть, — продолжала она, — мы могли бы побеседовать об этом завтра за ланчем, если вы будете свободны? На «Верхней палубе» очень симпатично.
«Верхней палубой» назывался самый шикарный ресторан на корабле. Кожа и серебро. Свечи. Барочные украшения. На настоящем рояле играют Баха.
