Где-то над головой Кирилла вдруг знакомо закурлыкало.
— Подай! — сразу попросила Раиса Петровна.
Кирилл оглянулся. В углу кухни сверху была полочка с бумажными иконами, а перед иконами на ней лежал телефон. Кирилл поднялся, достал телефон — это была старая, простенькая и дешёвая Nokia — и протянул Раисе Петровне. Старуха бережно взяла аппаратик в ладонь и указательным пальцем надавила кнопку.
— Алё, — робко сказала она. — Из дома Шестакова? Дак я знаю, что от Андрея Палыча… Да-да, конечно, приду завтра. Да, знаю, моя очередь. Спасибо, спасибо. И вы будьте здоровы.
Кирилл выключил плитку с кипящим чайником. Пора ему уходить.
— Всякий раз звонит, предупреждает, что на работу ждут, — Раиса Петровна глядела на телефон как на живое существо. — Вежливый там новый завхоз у Андрея Палыча, дай бог ему здоровья.
— Как же вы работаете, если ходить… трудно?
— Да я сидя. Посуду помыть, стены… Это и с табуреточкой можно.
Кирилл заглянул в комнату — вилка его провода была в розетке.
— До свидания, — сказал Кирилл.
— Дерьмо, а люблю, потому что остренькое.
Гугер сидел по-турецки на полу на коврике и поливал из чайника лапшу быстрого приготовления в пластмассовой плошке. Валерий покосился на Гугера и сморщился:
— А я вот не могу. Просто желудок свой жалко.
Валерий тщательно разворачивал фольгу, в которую был завёрнут кусок курицы. Валерий сидел за ученической партой, и потому казалось, что он не ужинает, а выполняет домашнее задание.
— И вообще, острое — пища бедных, — добавил он.
— Я и есть бедный, — Гугер напяливал крышку на дымящуюся плошку. — У меня ни шиша нету. Зарабатываю воровством в церквях.
Кирилл хихикнул.
За стёклами окон сгущался вечер, словно мгла набухала темнотой. Школа уже казалась немножко домом, и было даже как-то уютно.
— Почему острое — пища бедных? — спросил Кирилл.
— Потому что вызывает жажду, — Валерий наклонил голову и аккуратно откусил от куриной грудки, словно поцеловал. — Съел чуть-чуть, а воды выпил целый литр, и появилось ощущение сытости. Экономия продуктов. Понимаешь?
— Понимаю.
Кирилл перекусил бутербродами ещё до возвращения Гугера и Валерия и сейчас просто пил кофе.
— Много сегодня сделали?
— Больше нормы нельзя, — Гугер содрал крышку и пластмассовой ложечкой поднял кудрявую прядь лапши. — А норму мы сделали.
Он сунул лапшу в рот и с хлюпаньем всосал. Лапша не кончалась, а тянулась и тянулась из миски.
— Китайскую лапшу надо есть не ножом и вилкой, а ложкой и ножницами, — сказал Кирилл.
