— Ты так уверен, что драку затеял он? Шут тоже… как петух наскакивал.
— Эльфы говорили, что он шуту просто выбора не оставил, — признался Маркус. — Они… в общем, невесело Милиту теперь жить будет. Когда собственная мать и собственный сын…
— Ариана?
— И Кайл. Он парнишка деликатный, мирный и добрый, особенно для эльфа, и то… У них два самых страшных наказания: изгнание навсегда и Круг. Я уж не знаю, что хуже. Честно. Он сейчас вроде как отверженный. А ты молодец.
— Давай не будем, а?
Маркус замолчал. Не хотелось Лене ни думать о Милите, ни тем более говорить. Любит — не любит. плюнет — поцелует… кинжал по рукоятку…
Ночью она проснулась от того, что жутко замерзла. Ей стало страшно настолько, что она кое-как вылезла из-под одеяла и пробралась в комнату Маркуса. Тот безмятежно дрых, разбросав руки и ноги.
— Маркус… — Он проснулся мгновенно, сел. — Маркус, ему плохо.
— Я схожу?
— Не надо. Ведь если… если что случится, мне скажут?
— Скажут. Ты чего дрожишь?
— Холодно.
Маркус завернул ее в одеяло, поверх которого спал, усадил на кровать, обнял и так сидел с ней до утра, ничего не говорил, просто старался согреть. Лену трясло, зубы стучали, и было страшно и одиноко. Впервые за последний год ей было одиноко…
Когда зашел Лиасс, у нее упало сердце.
— Жив, — поспешно сказал эльф, увидев ее лицо. — Он жив. Просто… Ему ночью стало хуже, началось воспаление. У него жар, боли… Аиллена, вот сейчас ему нужна твоя помощь. Одевайся.
Она запуталась в платье, не могла застегнуть пуговицы, потом куда-то запропастилась расческа, так что повозилась непозволительно долго. Маркус спросил (Лена слышала сквозь приоткрытую дверь):
— Плох?
— Плох. Ослаб. Ему нужна ее сила.
— А она сможет сейчас? Видишь, какая…
— Справится, — уверенно ответил Лиасс, — потому что захочет.
— Ты поможешь ей?
— Я? Нет, никак. Но поможет амулет. Он достаточно сильный, тут я спокоен. Она сумеет. Ты даже не представляешь, насколько чистый у нее поток силы. А полукровке и не нужна вспышка. Нужен именно поток.
— Владыка, а… — Маркус замялся. — А когда первый раз они… Нужно было…
— Близость? Нет, конечно. Близость нужна была мне, потому что я… ну, скажем так, умирал. Близость с ней дает такое количество силы… я даже описать тебе этого не могу. Тонешь, как в океане. Но, конечно, только если ей хорошо. А она говорила, что с полукровкой ей хорошо.
— Мне она не говорила, а он говорил… Говорил, что это как океан. Что он ничего не помнит и поначалу даже не уверен был, что что-то происходило.
