— Сколько тебе лет, Лиасс? — все-таки спросила Лена. И он спокойно ответил:
— Тысяча двести тридцать один. А дракон заметил, что я слишком молод для Владыки… Сколько же лет ему? Вообще, драконы практически бессмертны. Я рано или поздно умру от старости, меня можно убить… правда, дракона тоже можно, обычного… Этого — не уверен.
— А зачем? Почему у вас сразу про «убить»
— Первая реакция на то, что вызывает страх, — пожал плечами Лиасс. — Не думаю я о том, чтобы убить дракона. Незачем. Так… рассуждаю.
Шут поднял чешуйку и тут же уронил и затряс рукой. Лиасс оживился, сел и осторожно, кончиком пальца прикоснулся.
— Ничего. Аиллена?
Лена потрогала. Ничего. Прохладная, как камень. Она подняла чешуйку и положила в карман — в этом несносимом платье имелись даже карманы.
— Горячий душ, Лиасс, это когда сверху дождиком льется горячая вода для мытья, — вздохнула Лена. — Но это очень нерационально в здешних условиях.
— До первого водопада, — усмехнулся Лиасс. — И будет тебе сколько угодно горячего душа.
— А еще можно сделать такой бак из жести, поставить его на крышу сарая, например, и вода нагреется солнцем, — немедленно придумал шут. — А внутри — ситечко от огородной лейки. Вот тебе и душ. Сделаем.
— А воду таскать кто будет?
— Я, конечно, — удивился он. — Ну. можно Милита заставить, он здоровый. Не ты же.
— Еще проще сделать это в бане, — рационализировал Лиасс. — К баням уже дотянули водопровод, так что и таскать не придется. Пока вас не было, с водой стало легче. Пробили глубокие колодцы, вода хорошая, чистая, лучше, чем в реке.
— Посла-то нового прислали?
— Прислали. Нашелся смельчак… Хорошо тебя знает.
— Меня там все хорошо знают. О, вон кролики на обед идут.
— Я даже кроликов свежевать не умею!
— Ну и что? — удивился шут. — Я умею. Лена, ну что ты все ищешь себе какого-то будничного применения? Ты есть, и нам этого вполне достаточно. Правда, Владыка?
— Мне — недостаточно. Но она и не просто есть, верно?
Пока они дискутировали, кому и в каком качестве Лена нужнее, Маркус живо ободрал и выпотрошил пару кроликов. Лена уже научилась смотреть на это без содрогания. Еще год-другой — и свежевать научится. И даже готовить. Без соли, но с травами, как Маркус. Удивительно, но они всерьез считали, что ей не стоит марать свои нежные ручки и чистить картошку или, скажем, пол подметать. Стоило ей взяться за веник, тут же рядом начинал крутиться шут, приходилось его веником и выгонять. Готовить еду ей иногда удавалось, но никак уж не постоянно. Она не рассыпалась бы, если б и им рубашки постирала, хоть ты тресни, в любом мире это нормальная женская работа. Когда-то Лена люто ее ненавидела, но делать приходилось, а теперь вот рвалась делать, а не позволяли. Единственное, что ей однажды удалось сотворить полезное, это зашить разорванную по шву куртку Маркуса, и мужчины признали, что у нее получается лучше. Но больше они ничего не рвали…
