— Есть одна женщина. Ее иногда еще Леной зовут. Ты же научилась сдерживать слезы и гнев, потому что поверила в реальность их действия. Ты смогла шагнуть в Трехмирье, да еще не одна, да еще точно в то место, в которое хотела попасть. И вернуться смогла почти точно — и снова не одна. И даже не устала после этого. Ты учишься, Аиллена.
— Поверила? Я поверила, что здесь в это верят. Ну, наревелась я в Сайбе — что случилось такого? Король с перепугу шута помиловал. А в Трехмирье я даже кровь свою пролила. Вот над Кайлом плакала…
— Примера Кайла тебе мало?
— Примера Кайла мне мало, Лиасс. Вы все так свято были уверены, что у него это навсегда, а почему?
— Почему лекарь знает, что рана воспалена? Почему лекарь знает, что у ребенка болит желудок? Ариана не ошибается, дорогая моя. Допрос мага вызывает необратимые последствия. Тем более если допрашиваемый сам маг. Я не думаю, что именно твои слезы вернули его к жизни, но твое желание. Твоя сила.
— И каждый рад бы использовать меня в своих интересах.
— Безусловно. Только не каждый рискнет. Слишком опасно. Ты чувствуешь искренность, Аиллена. И чувствуешь ложь.
— Я очень сомневаюсь, что почувствую, если ты начнешь мне врать.
— А зачем? Ты и так постоянно держишь в уме, что я тебя использую. И правильно делаешь. Потому что да, я тебя использую. Твое присутствие в лагере — почти гарантия хорошего отношения к нам людей. Ты понимаешь, Светлая не может ошибаться. Успокойся. Это догма. Догма веры любого мира. Конечно, может. И ты можешь, и благополучно ошибаешься, но люди уверены в твоей безгрешности. В этом есть доля истины… Очень большая доля. Во-первых, ты все-таки принимаешь верное решение. Во-вторых, твои мелкие ошибки только доказывают, что ты живой человек, от других людей не далекий. В-третьих, Светлые не злы. Как не зла и ты. Только ты еще и не равнодушна, в отличие от них.
Шут свалил кучу веток, уселся рядом и принялся их с треском ломать.
— А ты не лопнешь, Владыка?
— Нет. Ты же не лопнул, а получаешь каждую ночь столько, сколько я получил однажды.
— Я ж не маг.
— Не волнуйся. Она даже не заметит этой потери.
— Океан вычерпать нельзя. Я помню, ты говорил. Ты же понимаешь, что я не за тебя волнуюсь.
— Лиасс, а если я вот так каждый день буду около тебя сидеть, это поможет?
— Нет, — тепло улыбнулся он, — чтобы восстановить утерянное, нужна волна. Всплеск.
— Испугался дракона, — констатировал шут. — Не ты один.
— Я не помню, что такое испугаться, полукровка.
