Посыльный коменданта однажды едва ни сбил с ног высокого, худощавого человека в зеленой гимнастерке и шинели, наброшенной на плечи.
Человек в шинели улыбнулся: паренек с почтовой сумкой летел по коридору так, словно от его расторопности по крайней мере зависели судьбы революции.
Рассыльный остановился и замер, не в силах вымолвить слова.
— Чего молчишь? Давай знакомиться... Дзержинский.
— Троян, — сказал хлопец, стараясь изо всех сил пожать протянутую ему руку.
— Сын римского императора?
Рассыльный зарделся от этой шутки.
— Мой батько был печатник.
— Значит, ты грамотный?
Паренек кивнул головой:
— Читаю хорошо и писать могу.
Эта встреча с председателем ЧК многое определила в судьбе бывшего типографского подмастерья.
Как-то ночью, вручив Дзержинскому толстый пакет, он замешкался у стола, не отрывая взгляда от бледного, заострившегося лица, склоненного над бумагами. Ему хотелось продлить минуты пребывания в этой комнате.
Дзержинский поднял на него глубоко запавшие глаза...
Феликс Эдмундович подумал о пареньке, стоявшем перед ним, о тысячах таких, как он. Сколько ненависти вокруг. Сколько людей брошено друг на друга. Сколько нищеты и сирот. Но ведь победят правда, любовь. И для этого он сидит здесь... Теперь его усталые глаза были совсем другие — лучистые, ласковые. Ему вдруг вспомнилась фраза из письма, когда-то полученного в тюрьме... Асек Дзерлинский... Родные писали, как произносит свое имя Ясек, которого он тогда еще и в глаза не видел...
Троян осторожно направился к двери. Феликс Эдмундович вернул его с полдороги.
— Садись... Много сегодня бегал? Ну, рассказывай.
— Феликс Эдмундович, — вдруг выпалил паренек, — возьмите меня в чекисты!
— А ты кто, не чекист?
— Посыльный...
— Знаешь, хлопец, в таком пакете, — Дзержинский взял со стола уже раскрытый конверт, — тысячи жизней...
— Товарищ Дзержинский, дайте мне задание... Я смогу, — упрямо твердил паренек, — я выполню...
Дзержинский улыбнулся.
— Значит, сможешь? Выполнишь?.. Ты не гляди, — сказал он, — что сегодня среди нас еще не все грамотные. Времени мало... А врагов много... Так вот тебе задание: учись... Чекисту нужно много знать.
С этими словами Дзержинский подошел к шкафу, стал рыться на полке.
— Книги читаешь? — вдруг спросил он.
— Теперь только газеты.
— Возьми, — сказал председатель ВЧК протянул Трояну книгу в картонной обложке, на которой было написано: «Максим Горький. В людях»...
Эту книгу полковник Троян хранит по сей день. И каждый раз, когда он, человек совсем не сентиментальный, берет ее в руки, невольно вспоминается ему собственная школа жизни. Рабфак осенью 1919 года... Вечерний юридический факультет... Курсы иностранных языков... И тридцать пять лет беспрерывной чекистской работы.
