Куцый опустил голову.
— Рассказывайте.
И Куцый стал рассказывать...
Ранней осенью 1913 года в кабинет Нигоффа вошел рослый, с большим мясистым лицом, нагловатого вида человек лет тридцати, при жилетке и в смазных сапогах гармошкой, В руке он держал деревянный баульчик и щеголеватый картуз с лакированным светлым козырьком и шелковой ленточкой.
— Доброго здравия, Ганс Карлович.
— Чего явился? — В голосе хозяина чувствовалось недовольство.
— Да вот, кое-какие вещички. — Куцый достал из баульчика терракотовую статуэтку.
Едва взглянув, Нигофф зло бросил:
— Не возьму.
Куцый вытащил древнее ожерелье из больших белых бус с синими глазками. Вперемежку с бусами были нанизаны подвески — костяные и несколько золотых. Желая произвести впечатление, он картинно перебрасывал ожерелье с руки на руку. Но эффекта не добился.
— И это не возьму, — не меняя тона, сказал Нигофф.
— Ганс Карлович!.. — взмолился Куцый.
— Не идут твои вещи, плохи, — объявил немец.
— Может, эта ваза тоже плохая? — Куцый показал на вазу с изображением поединка Геракла с Антеем, стоявшую в кабинете на видном месте. — Сами ж благодарили, пятьдесят целковых дали.
— Дал, да за подделку.
— Крест святой, сам выкопал!
— Говорят, у тебя все подделки.
— Кто говорит? — в сердцах вскричал Куцый.
— Кто понимает... Хомяк говорит.
— Спуста молву пускает... Убей его бог!.. Уж ему-то грех говорить... Вы лучше самого Хомяка распытайте, какие у него дела со стариком Радецким...
При упоминании имени Радецкого лицо негоцианта будто свело судорогой, но, моментально овладев собой, он — уже спокойно — спросил:
— С покойником-то?..
— Покойник до последнего часа работал, а уж он-то на подделках собаку съел.
— Болтай, болтай... Не буду у тебя покупать. А Хомяку верю.
В кармане у Куцего лежал редкий перстень, который он не собирался в этот раз предлагать Нигоффу, надеясь при случае запросить за него изрядную сумму. Теперь он вытащил его я, почти уверенный в успехе, спросил:
— И это не возьмете?
Нигофф демонстративно отвернулся, пошел к конторке и, перекладывая какие-то счета, сказал:
— Не куплю... А если я не буду покупать, никто у тебя покупать не станет. С голоду сдохнешь...
— Это за что такое? Все Хомяк!.. — захлебываясь от ярости, прохрипел Куцый.
— Вам вдвоем на тех могилах тесно... Ступай, — сказал Ганс Карлович и защелкал костяшками счетов...
— Значит, вы говорите, что на убийство Хомяка вас толкнул Нигофф? — спросил Троян, выслушав показания подследственного.
