Белая бабочка | страница 42
— Менделеев носил бороду. Оба Ковалевских тоже, у Ключевского хоть небольшая, да борода, и мой друг Владимир Афанасьевич Обручев в девяносто лет тоже холит бородку.
Увлеченный этим перечнем, Сергей Иванович не заметил, какая ситуация возникла на шахматной доске.
— На этот раз, Сергей Иванович, вам не выиграть, — торжествующе объявил Тургин, грозно подняв над доской своего коня.
Лаврентьев задумался над ходом и как бы про себя произнес:
— Dum spiro, spero, — потом, взглянув из-под очков на противника, повторил по-русски: — Пока дышу, надеюсь.
Сергей Иванович сел поудобнее и, протянув руку, чтоб взять фигуру, не без ехидства спросил:
— А что вы, мил-человек, теперь скажете?
Тургин, пораженный неожиданным поворотом игры, негромко воскликнул:
— Невероятно! Вам явно везет... Счастливчик вы, Сергей Иванович.
— Счастливчик? — Тень прошла по лицу Лаврентьева. — Знаете, сударь, у нас, археологов, это самое бранное слово. «Счастливчик» — браконьер, разбойник, который грабит древние могилы.
— Вроде этого Куцего, — заметил Тургин.
— Вот-вот... Рассказать бы вам в книге об этом последнем из могикан-курганщиков. Да что там Куцый! Вот был здесь когда-то Захар Хомяк — король кладоискателей. Самый удачливый хищник. Я еще застал его в Терновке. Видно, он разбогател на древностях, да и удрал из села. Так его и след простыл...
Сорок два года о терновском «счастливчике» не было ни слуху пи духу. Хомяка считали пропавшим без вести.
И вдруг на сорок третьем году...
Шел третий допрос Куцего. Старик с укором переводил взгляд с полковника Трояна на майора Анохина, вздыхал, ерзал на стуле и все твердил свое.
Анохин посмотрел на часы и сказал:
— Так вот, Куцый. Сейчас без пяти три. Даем вам еще пять минут. И если вы не скажете, кто был зарыт у вас в погребе, — мы вам скажем.
— Гражданин начальник, что же я могу вам сказать, если не знаю? — в который уже раз повторил Куцый.
Полковник Троян махнул рукой:
— Хорошо... Товарищ майор, пожалуйста.
Анохин открыл правую тумбу стола и взял скульптурный портрет, доставленный из антропологической лаборатории профессора Михайлова. Он держал восковую скульптуру лицом к себе. Куцый напряженно всматривался. В его глазах удивление соединялось с испугом.
Майор поставил скульптуру на стол лицом к арестованному. Куцый посмотрел, и в глазах у него тотчас мелькнул уже не страх, а ужас. Он невольно чуть приподнялся и рухнул на стул, прошептав сдавленным голосом:
— Хомяк...
— Узнали? — тихо спросил Троян.
