.
— Извольте. — Регль наконец раскурил сигару. — Национальное честолюбие эллинов.
— Общие слова, — буркнул Лаврентьев.
— Могу расшифровать... Священная миссия верных служителей культа Аполлона. Новизна мест... Радость удач... Неистощимое стремление проникать вдаль, втягивать в орбиту эллинского мира далекие берега с неведомым населением...
Лаврентьев досадливо поморщился:
— Я был бы смешон, отрицая духовные факторы. Но не это причины. Эллины шли за зерном и мясом, за рыбой и рабами. И они получали их в Эосе в обмен на свои товары. Значит, скифское общество уже было зрелым. Воленс-ноленс, перед судом истории действительны только факты. И то, что я нахожу и Эосе, меня еще раз убеждает — вы заблуждаетесь, мой уважаемый оппонент.
— К счастью, я в хорошей компании: Рашетт... Мейер... Курциус... Светила науки.
— К сожалению, — уже совершенно спокойно отвечал Сергей Иванович, — эти светила писали о давней греческой колонизации, а имели в виду оправдание современной.
— Нет, дорогой мой гость, — замахал рукой Регль, — это уже не наука, а политика. Увольте! Никогда ею не занимался.
Лаврентьев собрался возразить, но ему помешал настойчивый звонок телефона. На этот раз он был услышан. Профессор извинился и вышел в соседнюю комнату.
Вскоре он появился на пороге кабинета, держа трубку на длинном шнуре и продолжая разговор.
— Более удобный случай трудно найти. У меня теперь в гостях наш русский коллега Лаврентьев, большой знаток античных и скифских памятников. Надеюсь, он не откажется от участия в экспертизе. Герр директор, завтра мы у вас будем.
Повесив трубку. Регль немного помолчал и, предвкушая эффект от сообщения, которое он сейчас сделает, обратился к Лаврентьеву:
— Дорогой друг, я узнал сейчас необычайную новость. Наш королевский музей приобретает тиару Пилура.
Лаврентьев вскочил:
— Как Пилура? Откуда?
— Представьте себе, она найдена на юге России.
— А попала в Берлин?
— Герр Лаврентьев, не все ли равно, где хранится находка?
— Не все равно, — резко ответил Лаврентьев. — Как ученый я, конечно, очень рад находке, но как русский человек — глубоко огорчен.
