Роланд подумал о двери в их новом доме. Он увидел потрескавшуюся краску и ярко начищенный медный козырек с надписью "Для писем". Он только вчера сам его начистил порошком. Странно, что эта дверь появилась на склоне холма.
— Я ее вижу.
— Она есть? Держится прочно? Ты мог бы ее коснуться? — спросил Мэлиброн.
— По-моему, да... Нет. Есть только холм.
— Есть и дверь! — вскричал Мэлиброн. — Она существует! Ты ее создал своим воображением! Твое воображение — реальность! Ты видишь дверь!
Роланд снова закрыл глаза. К двери вело кирпичное крыльцо, на каменном козырьке которого рос мох. Он так крепко зажмурился, что перед глазами у него поплыли разноцветные квадраты — той же формы, что и крыльцо. Теперь уже не надо было сосредоточиваться: перед глазами один за другим плыли крошечные проемы, а за ними встало и настоящее неподвижное крыльцо, тяжелое, квадратное.
— Курган должен раскрыться! Он не может скрывать дверь!
— Да, — сказал Роланд. — Вот она. Дверь. Настоящая.
— Тогда смотри! Смотри!
Роланд открыл глаза и увидел квадратную раму крыльца, врытую в дерн, призрачную на фоне черного холма. Вдруг она задрожала и незаметно превратилась в другую дверь: бледную, словно лунный свет, низкую и светлую, словно ясень. Квадратный дольменовый[6] проем из трех каменных плит — две вертикальные и одна поперек. К двери вела ступенька со спиральным узором, который, казалось, медленно вращался, не двигаясь с места. Из двери к ногам Роланда упал свет.
— Дверь будет открыта, пока ты держишь ее в голове, — сказал Мэлиброн.
— А ты не идешь? — спросил Роланд.
— Нет. Этот свет смертелен для Элидора. Тебе он не повредит, но будь наготове. Мы знаем, что здесь прячется кто-то без сердца и жалости, хотя и не знаем, кто это.
За каменной аркой шел прямой и ровный коридор, исчезавший в глубине кургана.
— Ты будешь ждать? — спросил Роланд.
— Я буду ждать.
— Мне страшно.
При мысли о том, что он должен углубиться в этот узкийпроход, у Роланда перехватило дыхание. Скала завалит его, стены сомкнутся, земля ляжет на свод, засыплет его, ляжет на него всем весом, будет давить на него. Стены расплющат его. Он почувствовал вкус глины во рту.
— Я не могу, — сказал Роланд. — Я не могу войти. Уведи меня. Какое мне до всего этого дело? Это твой мир — он мертв.
— Нет! — вскричал Мэлиброн. — Гориас не умер!
Но перед глазами Роланда упала пелена и скрыла золотой замок; языки пламени были слишком далеко, чтобы рассеять леденящий холод кургана.
