— Извини?
— Сколько? Сколько стоит твоя помощь?
— Ты решил, что я прошу денег? — Ее щеки вспыхнули, она машинально попятилась назад.
— Подожди. — Он сделал предупредительный жест. — Я не то имел в виду.
Девушка уперла руки в бока.
— А что ты имел в виду?
— Извини. Мои слова прозвучали оскорбительно.
Финн снова извиняется? Она на мгновение прикрыла глаза.
— Мы ненавидели друг друга так сильно? — Мужчина взял кофейник и начал разливать кофе.
Ее сердце ушло в пятки.
— Нет. Совсем… напротив.
Он выпрямился и протянул ей чашку.
— Тогда я не понимаю, почему ты не хочешь помогать мне.
Не могу. Она взяла чашку, намеренно не касаясь его пальцев. Порой Алли ненавидела его, ненавидела себя за то, что они сделали друг с другом. Ей хотелось верить, что она, наконец, повзрослела. И теперь, в двадцать девять лет, была убеждена, что у нее есть отличный шанс доказать себе и всему миру, что можно жить счастливой, полноценной жизнью и без мужа. Который к тому же не любил и не ценил ее.
Алли грустно улыбнулась. Она долго пыталась забыть прошлое, и тут является Финн с просьбой оживить воспоминания.
— Мы причинили друг другу боль.
— А ты думаешь, легко жить с дырой в памяти? — Он сделал глоток из чашки и присел на краешек стола. — А оставить тысячи сотрудников без работы — хорошо? Или потерять бизнес из-за мелочной женщины?
— Я тут ни при чем. — Алли прищурилась.
Он вздохнул.
— Мы, двое взрослых людей, просто обменяемся информацией.
Она разрывалась на части от нерешительности. Он стал совсем другим человеком, он больше не был ее Финном, ее датским викингом. Она чувствовала произошедшие в нем перемены, как может чувствовать только любящая женщина. С него спал налет снобизма, и сквозь маску властного и удачливого бизнесмена проступили черты живого человека из плоти и крови.
Поиски в Интернете дали неплохие результаты, многое из его жизни прояснилось, но об их союзе написали всего одно предложение: «После короткого брака любимый сын Дании несравненный Финн Джейкоб Соренсен снова свободен».
Впрочем, она не обиделась. Но ей казалось странным, что у Финна не осталось хотя бы смутных воспоминаний об их семейной жизни.
Она посмотрела в чашку и вдохнула приятный аромат. Клубничный чай.
— Что я могу сделать, чего не смогли доктора? — наконец выдавила она из себя.
— После чтения твоих писем у меня были видения, смутные догадки.
— Но у тебя нет моих писем, — возразила она.
— Я сохранил их, уверяю тебя.
Алли отмахнулась от его слов.
