Однако это был не Уильям, а Джосия Беллингем. Ожидая, пока ему откроют, он не терял времени даром и придирчиво осматривал постройку. Хотя он бывал тут не раз, раньше ему не было надобности убеждаться в добротности дома.
Его острого взгляда не избежали ни царапины на штукатурке каменного фундамента, ни трещины в бревнах. Обратил внимание он на просторный сарай, и на курятник, и на коптильню, и на другие постройки и остался доволен.
Зажиточный дом. Все в полном порядке.
Окна и двери выдержат любой ветер, и дождь ему не страшен. В Силли-Гроув было еще два или три таких дома. Для священника совсем неплохо, вот только далековато от города, ну да с хорошей лошадкой это не страшно.
— Неплохо, — пробормотал он, одергивая рукава и проверяя, не пристала ли к нему грязь. Вдова не ждала его, но он не сомневался в том, что она пригласит его в дом.
Он довольно улыбнулся, и ироническое выражение исчезло с его лица. В последнюю субботу охотника не было в городе, с чем он поздравлял себя. Еще он похвалил себя за то, что превратил слабоумного Уильяма Кука в бесценного помощника, сообщавшего ему о многом, что происходило в доме госпожи Уоррен. Без всяких усилий, например, он узнал о том, что Уилд взял вьючную лошадь и уехал неизвестно куда.
Беллингем коротко рассмеялся. Что ж, все решилось как нельзя лучше… А ведь он еще даже не подучил ответа из Кроссленда.
Дверь распахнулась, и на пороге он увидел не госпожу Уоррен, а изумленную Глорию с непокрытой головой.
— Преподобный отец, — пролепетала она, — я вас не ждала.
Она вскинула руки к голове.
— Простите меня, — смущенно проговорила она, испугавшись, что позволила застать себя простоволосой, да еще самому священнику. — Пойду накину платок.
Она уже было собралась уйти, но вспомнила о своих обязанностях хозяйки. Нельзя же бросать гостя, тем более такого, на крыльце.
Беллингем снял шляпу и учтиво поклонился.
Без матери она никого не впустила бы в дом, преподобного Беллингема нельзя было не пригласить войти. Для нее он был священником, и только. Ей даже в голову не приходило думать о нем как о мужчине.
Глории нравился Беллингем. Его проповеди волновали ей душу, однако она не всегда соглашалась с тем, что он говорил. Она воспринимала его как церковную принадлежность, как кафедру, например, и не видела в нем ничего человеческого.
С деланным спокойствием, словно не была она босая и простоволосая, Глория пригласила Беллингема войти.
— Вы, наверно, устали. Я принесу вам сидра.
