— Что-то мне так не кажется…
Брюсу хотелось говорить с Кейт, рассказывать ей, как она хороша, как красива, как сексуальна и привлекательна, но он боялся спугнуть ее лишними словами.
Другая, разумная часть его натуры, тихо, но отчетливо напоминала ему, что прямо сейчас он совершает профессиональное самоубийство, однако голос этот звучал все слабее.
Брюсу хотелось ласкать Кейт, попробовать на вкус ее кожу, ее губы, прикоснуться к этому телу, исследовать каждый его дюйм…
Сегодняшние разговоры о семье, о детстве сблизили их еще больше, и Брюс совершенно отчетливо понимал, что помимо чисто сексуального влечения, она по-человечески нравится ему. Ему нравится ее смех. Ее невинная прямота в разговорах о сексе. Ее талант повара и дизайнера. Ее лимонад, в конце концов!
И то, что она хранит бабушкины кулинарные рецепты.
И он ее хочет.
Руки Брюса медленно соскользнули на тонкую талию, расстегнули шорты… Тончайшие голубые трусики, две узких ленточки…
Он опустился на колени и приник губами к ее животу, затем к бедрам, руки медленно поглаживали тугие ягодицы.
Кейт запрокинула голову, закусила губу, и из груди ее вырвался тихий стон.
Словно разрешение на все, что еще может прийти Брюсу в голову.
Он покрывал поцелуями тело Кейт, в восторге и упоении пытаясь постичь странную тайну этой женщины. Как она могла столько времени не знать свою собственную суть? Как сочетала в себе невинность школьницы и чувственность Лилит?
— Ты… невероятна…
— Господи… я… я никогда таким не занималась…
Надо было молчать, проклятый дурак!
— Все нормально, Кейт. Ты все еще боишься меня? Не надо. Я никогда не причиню тебе плохого, клянусь!
— Я не об этом. Меня еще никогда не раздевали… так… в собственной прихожей… И не целовали… так… туда!
Брюс оттянул почти невидимые трусики и коснулся губами золотистых завитков на заветном треугольнике.
— Тогда почему ты занимаешься этим со мной?
— Мне кажется… я знаю тебя тысячу лет… А вот почему? Не знаю.
— И мне тоже так кажется. И я не знаю. Теперь он стоял у нее за спиной и ласкал ее, обнимая и прижимая ее ягодицы к своим бедрам. Кейт чувствовала, как напряжена его плоть, и это доводило ее до исступления, но она честно попыталась в последний раз…
— Мы не можем… Брюс!
— Мы уже начали, маленькая. И я хочу узнать тебя получше.
— Но Джейсон…
— Тс-с-с! Не говори ничего. Не останавливайся сама и не останавливай меня.
Она льнула к нему, его тело горело от страсти, но в эту самую минуту, словно в плохом любовном романе, загремел телефонный звонок. Кейт метнулась к телефону, Брюс со стоном прислонился к стенке, тщетно пытаясь унять одновременно и сердцебиение и дрожь в коленях.
