У входа в пещеру стоял Леша и хохотал.
При виде Леши на добром лице Пятитонки расплылась улыбка.
— Ой, Леша, это ты?..
— Нет, не я.
— Ты, значит, тоже пришел?
— «Тоже»! — возмутился Леша. — Я пораньше твоего тут.
— А зачем ты пришел, Леша?
— А ты зачем?
— Я, понимаешь… — Пятитонка поморгал. — Жалко стало кукурузу, Леша. Ну что в самом деле… Она ведь не виновата, верно? Зачем же бросать?
Солнечный удар
Леша с Пятитонкой работали молча. Леша рыхлил с одного конца, Пятитонка — с другого. Не уговариваясь, каждый старался быстрее дойти до середины ряда и перейти на половину напарника.
Так прошли три ряда. В первом ряду обогнал Леша, во втором и третьем — Пятитонка. Толстяк когда нажмет, за ним не угнаться.
Выпрямили замлевшие спины, минуту передохнули, разошлись, чтобы начать новый ряд.
Леша вышел на четвертую борозду и прислушался. Ему показалось, будто кто-то работает рядом. Странно, неужели Пятитонка по ошибке пропустил ряд?
Обойдя линию кукурузных стеблей, Леша посмотрел вдоль пятого ряда.
Да и здесь работа шла вовсю: почву рыхлил… Валька.
С другого конца борозды показался Пятитонка. Он тоже увидел Вальку и, пораженный, повторил фразу, какой недавно встретил Лешу:
— Ой, Валька, это ты?
Валька стоял лицом к Пятитонке, Валька смотрел на него ничего не выражающим взглядом, Валька продолжал мотыжить.
В разговор вступил Леша.
— Ты как здесь, Валька? — спросил он. Валька, не отвечая, двигал мотыгой, как автомат.
— Валька… — Леша дотронулся до Валькиного плеча.
Тут Валька метнул в сторону мотыгу, упал на землю, закатил глаза.
— Пятитонка, воду! — отчаянным голосом крикнул Леша. Он решил, что у Вальки солнечный удар. А при солнечном ударе следует отнести человека в тень и положить на голову холодный компресс.
Пятитонка побежал за водой.
А Леша, натужась, ухватил Вальку под мышки и поволок под кукурузные листья.
И тут Валька вдруг произнес нормальным голосом:
— Отпусти, щекотно.
Оказывается, Валька пришел на участок так, что ребята не слышали, увидел их за работой и решил разыграть. Сейчас он предложил Леше тоже лечь на землю, закрыть глаза. Интересно, что будет с Пятитонкой, когда он увидит обоих без чувств?
Лешу долго уговаривать не пришлось. Лег, сомкнул веки и сверх программы, для пущего эффекта, прикусил язык.
Донесся слоновый бег Пятитонки, послышалось его тяжелое дыхание. Толстяк торопился изо всех сил.
Подбежал, остановился, поднес руку к затылку. По тому как аккуратно оба лежали голова к голове, как подозрительно подрагивали у обоих ресницы и кривились губы, он все понял.
