же я был идиотом! Примите мои искренние пожелания всего наилучшего.
Я принял искренние пожелания, хотя и не знал, что мне за это причитается. Мой собеседник уцепился за полу моего пиджака, прижался ко мне пузом и с горящими глазами стал изливать на меня поток умоляющих слов:
— Вы свидетель, что я был среди антилысистов еще до того, как была опубликована эта историческая статья. Помните, да? Доктор Шванц тоже присутствовал, когда я сказал, что лысые сидят в первых рядах партера на самых дорогих местах. Вы бы могли упомянуть обо мне господину Шумкоти? Да? Одно только словечко…
Я ничего не понимал, однако согласился стать рекомендателем Артура. Я думал, что после этого он оставит меня в покое, но Артур не использовал эту возможность. Поэтому мне пришлось поспешно глянуть на часы, выкрикнуть: «Смотрите, вертолет!» и убежать.
Одухотворенный пламенный взгляд Артура сопровождал мою удаляющуюся фигуру, и мне с трудом удалось сбросить с себя этот липкий взгляд.
На следующий день открытое письмо Пепи всколыхнуло всю страну. Вокруг поднятой им жгучей, взрывом темы завязывались жаркие споры. Многие по наивности своей были согласны с Пепи, однако немало было и тех, кто не разделял его мнения. Среди приверженцев Пепи встречались полагавшие, что время для поднятия этой темы слишком неподходящее.
Класс лысых еще не пришел в себя после первого шока. Многие из них все еще думали, что это просто неудачная шутка, и потому воздерживались от высказывания своего мнения.
Сказать по правде, вид этих существ с головой, как бильярдный шар, ослепляющих всех блеском своей лысины, становился все смешнее.
Похоже, что идея защиты волос послужила причиной конфликта поколений.
Можно сказать, что молодежь вся как один человек поддержала идеологию волосатых, развиваемую Пепи. Дело дошло до того, что в университете, а точнее на гуманитарном факультете, студенты дубинками изгнали двух лысеющих товарищей, поскольку они позволили себе презрительные высказывани по животрепещущей проблеме лысины. Вместе с тем необходимо отметить, что пожилая часть населения раскололась на два лагеря. Одни насмехались над профессором Силом, однако даже экстремисты, выступающие против антилысистского движения, вынуждены были признать, что Эрнст Шумкоти — настоящий патриот, обладающий глубокими знаниями, который пытается влиять на своего противника идейными средствами убеждения, а не дешевой площадной демагогией. С доктором Шумкоти можно полемизировать, — говорили даже сомневающиеся, признававшие тем не менее авторитет и масштаб этой личности.
