Важный вопрос критериев выделения национализма и националистов в СССР в книге Брудного решается в несравненно более корректной и научной манере. Поскольку в советскую эпоху альтернативные политические взгляды более-менее открыто манифестировались лишь диссидентским движением, то в строго аналитическом смысле применительно к СССР речь должна идти не о политическом национализме, а о националистическом дискурсе28. Судя по тому, что Брудный фокусируется именно на литературе и публицистике и характеризует русский национализм середины 50-х — конца 80-х годов прошлого века как комбинированную фазу А/В известной типологии Мирослава Хроха, он разделяет подобную трактовку. Применительно к советской эпохе термины «националистический дискурс» и «национализм» могут использоваться как взаимозаменяемые.
Тем не менее Брудный, а равно и ряд других авторов, допускает расширительную трактовку национализма, подверстывая под нее не только националистический дискурс, но и дискурс о русской этнич-ности вообще: любая манифестация русских этнических чувств, любой внятный и устойчивый интерес к экологической, демографической, историко-культурной проблематике, к православию и к состоянию русской деревни трактуются как проявления национализма. Между тем, несмотря на тесную и неразрывную связь русского национализма и русской этнической идентичности, их отождествление методологически ошибочно. Еще более ошибочно отождествление русского национализма со сталинизмом и/или антисемитизмом. Антисемитизм и апология сталинизма могли входить, а могли и не входить в националистический дискурс; в то же время они были присущи советскому консерватизму, который, в свою очередь, отнюдь не тождественен национализму.
27 Митрохин Н. Указ. соч. С. 39.
28 Малахов В. С. Указ. соч. С. 122-130.
На этом пункте приходится специаяьно заострять внимание, ибо он никогда не относился к разряду сугубо академических. В историографии русская этничность нередко отождествляется с русским национализмом, а тот, в свою очередь, с антисемитизмом и сталинизмом. Эта немудреная подмена служит обоснованию далеко идущих политических и идеологических выводов. Русская культура редуцируется к антисемитизму и политической реакции, а русскость возводится в ранг априори негативной сущности.
Впрочем, порою на почве чрезмерно широкого толкования национализма вырастают не только политико-идеологические инвективы, но и комические конфузы. Так, искренне симпатизировавший русскому национализму 60—70-х годов прошлого века академический американский ученый, Джон Данлоп, ничтоже сумняшеся назвал националистическими такие популярные фильмы, хиты советского кинопроката, как «Калина красная» и «Москва слезам не верит»29. Сомневаемся, что хотя бы один советский зритель или даже самый изощренный кинокритик усмотрел в этих картинах хоть что-нибудь националистическое.
