Как давным-давно заметил Гегель, на защиту идей люди встанут с большей готовностью, чем на защиту материальных интересов, и это представление находит новое подтверждение, если изучить поведение среднего пехотинца. С точки зрения немцев, Вторая мировая война, особенно та ее часть, которая велась в России, была в большей степени идеологической войной, поскольку в основе ее лежало противоборство идей, причем идеология противника ставила под сомнение концепции национал-социализма, которые, что удивительно, находили поддержку у множества солдат. И стойкость немецкого солдата, его чувство значимости и цели в жизни, которые нередко простирались дальше самопожертвования, отваги и фанатизма, в значительной мере зависели от его убежденности в том, что национал-социалистская Германия избавилась от груза неудач Первой мировой войны и восстановила индивидуальное и коллективное чувство идентичности немцев. Таким образом, двойная трагедия немецкого солдата заключается в том, что из чувства враждебности по отношению к чуждой и угрожающей вражеской идеологии он совершил невероятные акты агрессии и разрушения, одновременно будучи физически и духовно поглощенным военной машиной. «Защита наших идей, наших прав на самоопределение и нашего общества настолько важна, — отмечает Робин Фокс, — что мы по собственной воле будем стремиться уничтожить тех, кого считаем их врагами, и проявлять при этом высочайшую человеческую отвагу». Однако в итоге в этом и заключается самое полное обоснование необходимости изучения простого солдата, ибо, как заключает Фокс, «в конце концов, именно идеи делают нас людьми».
ЧЕМ БОЛЬШЕ ПОТА, ТЕМ МЕНЬШЕ КРОВИ
«18 июля 1942 года. Я прибываю в Хемницкие казармы — огромное овальное здание белого цвета. Я поражен и испытываю смешанное чувство восхищения и страха». Так Ги Сайер начал описание своей жизни в вермахте, военной жизни. «Наша жизнь течет с такой силой, какой я не испытывал никогда прежде, — продолжает он. — Мне выдали новую форму… [и] я очень горжусь своим внешним видом…Я разучиваю военные песни и пою их с ужасным французским акцентом. Другие солдаты смеются. Им суждено стать здесь моими первыми товарищами… Курс боевой подготовки — самое суровое физическое испытание в моей жизни. Я вымотан и несколько раз даже засыпал прямо над едой. Но я чувствую себя великолепно, меня переполняет радость, которую я не в силах понять после стольких страхов и тревог. 15 сентября мы покидаем Хемниц и маршируем 40 километров до Дрездена, где садимся в эшелон, следующий на восток… Россия — это война, о которой я пока еще совсем ничего не знаю».
