Я не заглядывал на этот край
нашей территории уже несколько месяцев и потому огромная вывеска, подвешенная
на манер гамака между двух сосен – и украшенная поддельными пальмовыми
листьями, которые я спер в магазине «Лорд-энд-Тейлор» – потрясла даже меня:
«Вскоре на этом месте вырастут: 200-этажный Дворец съездов, казино, оздоровительный
центр и парковка на 2000 машин».
Теперь уже всем было ясно, что с
головой у меня неладно. Мне же оставалось только шагать дальше, притворяясь
невидимым. Мне показалось, что путь до луга занял у нас лет сто, однако в итоге
мы все-таки подошли к этому открытому пространству вплотную. Все мы стояли, пытаясь
сохранять прямизну осанки, однако ноги наши то и дело проваливались в
пропитанную водой вязкую грязь, которая и была, во многих смыслах, истинным
фундаментом мотеля «Эль-Монако».
Ланг, повернувшись к Голдштейну,
сказал:
– Мы не могли бы пригнать сюда
десяток бульдозеров и все это выровнять? У него есть разрешение! Он же председатель
Торговой палаты!
Голдштейн эту идею тут же
зарубил. Осушить землю невозможно. На то, чтобы привести ее в божеский вид, попросту
не хватит времени.
Краем уха я слышал, как
перешептывается эскорт Ланга, и в интонациях этих людей ничего хорошего не усматривал.
Все словно разваливалось прямо у меня на глазах. Я понимал, что это мой
последний шанс, позволяющий спасти и мотель, и самого себя от вечного проклятия
Уайт-Лейка.
Я запаниковал и начал сыпать самыми
разными предложениями, среди которых были и такие: можно построить подвесной
стадион, который удерживали бы на весу аэростаты, или засыпать всю территорию
«Эль-Монако» цементом, который успел бы подсохнуть к началу концерта. Думаю,
что тонкую грань, которая отделяет здравый рассудок от поврежденного, я пересек
в тот миг, когда сказал им, что они могут разбомбить к чертовой матери все наше
заведение и провести концерт на полученном таким манером пепелище.
И внезапно на меня снизошло
вдохновение. А как насчет фермы Макса Ясгура?
– Послушай, Майк, у меня есть
сосед, у которого найдется куча свободного места. Он хозяин большой фермы. Там
сотни акров.
– Где это? Кто он? – спросил Ланг.
– Неподалеку отсюда, – ответил я.
– Он занимается производством молока, сыра. Зовут его Макс Ясгур. Лучший
домашний сыр и лучшее молоко в округе. Прекрасный человек. Может, он сдаст вам
землю на время концерта. У него на ней просто коровы пасутся, и все. Места
навалом. А в одном месте земля идет под уклон – получается естественный
амфитеатр. Давай я ему позвоню.
