Взятие Вудстока | страница 55
То есть, соглашались до той пятничной ночи июня 1969 года.
Поначалу это была самая обычная ночь – очередная пирушка в баре «Стоунволл Инн». Все шло хорошо примерно до часа двадцати ночи, когда один из барменов вскочил на стойку и закричал: «Эй, копы идут! Быстро разбирайте женщин и танцуйте с ними. Никаких однополых танцев, никаких!», после чего бармены похватали свои деньги и дали деру через заднюю дверь.
Помню, сначала я услышал как где-то в помещении бара разбилась об пол пивная бутылка. А затем из становившегося все более громким бедлама донесся чей-то голос: «Хватит этим свиньям допекать нас! Не пустим их в бар! Хрен им, сегодня мы будем драться!».
Я пришел в ужас. Такого никогда еще не случалось. К облавам мы привыкли – знали их порядок и сопротивления ни в коем случае не оказывали. А тут в воздухе вдруг запахло революцией. Словно какое-то облако возбуждения и ярости опустилось на весь бар, и я ощутил, как во мне разгорается гнев. Я подбежал еще с двумя посетителями к входным дверям, и мы задвинули железные засовы, на которые они запирались изнутри. Следом несколько человек подтащили к ним музыкальный автомат, напрочь заблокировав вход. К ним тут же присоединились и другие, начавшие заваливать двери столами и стульями. Копы были уже снаружи, там сверкали маячки патрульных машин, завывали сирены. Полицейские ломились в двери, грозясь арестовать всех нас, если мы их не впустим.
И тут кто-то проорал: «Нас здесь больше, чем их! Давайте выбьем из них дерьмо!» – и такого я тоже еще ни разу не слышал. Для нас пришло наконец-то время померяться силой с копами.
Гнев мой разгорался все пуще – страшный гнев, копившийся и нараставший многие годы. Я и сам себе не поверил, услышав вдруг, что кричу: «Выйдем на улицу и перевернем их гребанные машины!»
Каждый из нас вдруг завопил во всю силу своих легких. Мы раскидали устроенные у дверей баррикады и выскочили на Кристофер-стрит. И только тогда увидели, что поджидают-то нас всего-навсего две патрульные машины и четверо, а может быть, пятеро полицейских.
Оказавшись на улице, мы взялись за руки и начали скандировать: «Власть геям! Власть геям!». Поначалу никакой драки не было, но затем один из копов схватил коротко остриженную лесбиянку и поволок ее к полицейской машине. Она отчаянно упиралась, крича: «Власть геям! Власть геям!». Вот тогда и началось настоящее светопреставление.
Поднялся страшный крик. Мы разорвали наши ряды, несколько человек бросилось к одной из машин, раскачали ее и завалили набок. Восторг, который я испытал, перевернув полицейскую машину, придал мне такие силы, каких я прежде за собой не знал. Видимо, то же самое чувствовали и все, кто меня окружал. Готовые сражаться, мы полными яростной силы глазами уставились на копов. И копы перепугались. Они вызвали подкрепление и вскоре подъехали новые полицейские – в фургончиках и патрульных машинах с мигалками и сиренами.
