По уик-эндам мы обязаны были
кормить тех постояльцев, какие у нас имелись, – для этого я заказывал еду в
соседнем торговавшем ею на вынос китайском ресторанчике. Еда подавалась на
дешевых бумажных тарелках, закупленных мной у разорившегося оптового торговца.
На некоторых так и стояли названия компаний, для которых эти тарелки. предназначались
Многие, получив такую «посуду» пугались. «Как же можно есть с бумажки?» –
говорили они. Пришлось повесить новое извещение, гласившее: «Мы ни за что не
отвечаем».
Как-то одна из «кумушек» спросила
у меня:
– Что за сумасшедший развешивает
эти надписи?
– Не знаю, – ответил я. – Они
появляются здесь, пока я сплю.
Ради оживления бизнеса я учредил
также «Кумушкину блинную», в которой мы с папой готовили завтраки для
постояльцев. Меню у нас было мягко говоря скромное, однако и те немногие блюда,
какие мы предлагали нашим клиентам, составляли для папы большую проблему. Кто-нибудь
из постоялиц мог сказать:
– Я хочу английские оладьи, но
только хорошо обжаренные.
И папа с его вечно заляпанными смолой
руками, смерив ее таким взглядом, точно она сию минуту свалилась нам на голову
из космоса, сердито отвечал:
– Какие будут, такие и съедите.
Я постоянно изыскивал средства,
которые позволили бы как-то уравновесить безграничное обаяние моих родителей, и
потому вскоре вывесил новые извещения: «Оладьи от Барбары Стрейзанд – 40
долларов». «Оладьи от Этель Мерман[2]
– 60 долларов». Рядом с последним было приписано: «Только сегодня – 45
долларов».
Отсутствие хоть какого-то общения
с людьми вгоняло меня в тоску, поэтому я начал устраивать «вечера открытых
дверей». Печатал в «Виллидж Войс» объявления: «Устали от Файер-Айленда? Вы не
поверите – в Уайт-Лейке можно найти все то же самое за полцены. Уик-энды
открытых дверей» – дальше следовали указания насчет того, как нас найти. В
итоге я получил кучу неудачников, никчемников и пьяниц – и даже одного лысого
священника, прицепившегося ко мне с вопросом: верю ли я в Бога. Когда же я
спросил у него, а сам-то он в Бога верит? – священник тихо ответил:
«Верил когда-то» и ушел, не сказав больше ни слова.
Список работ, которые я исполнял
в мотеле, казался мне бесконечным. В течение одного дня я мог прочищать
унитазы, сдавать комнаты, постригать лужайку, прислуживать у бассейна, чистить
сточный колодец, изображать менеджера по взаимоотношениям с клиентами,
маменькина сынка и законченного идиота. Жизнь моя понемногу обращалась в
замкнутый цикл прочистки унитазов и жарки оладий. И в большую часть дней
времени на все это сразу мне не хватало.
