Даже мама, и та менялась.
Конечно, она чувствовала себя как на седьмом небе, пересчитывая деньги, помещая
часть их на банковский счет и рассовывая еще большую по своим тайникам. Счет
денег занимал маму так сильно, что она, сама того не заметив, проворонила целых
четыре субботы подряд. Честно говоря, для каждого из нас это был опыт
совершенно новый – мы клали деньги на банковский счет вместо того, чтобы
занимать их, влезая в новые долги или увеличивая старые. Да и то, что мотель
был заполнен постояльцами, тоже было опытом новым. Впрочем, «заполнен» слово не
совсем точное – число постояльцев раза в три превышало то, на какое мотель был
рассчитан.
Так вот, единственная мамина
проблема состояла в том, чтобы привести новое ее процветание в соответствие с
требованиями Всевышнего. И это вынудило маму изменить характер ее еженощных
отчетов перед ним. Обычно она обсуждала с Богом жизненные обстоятельства своих
детей и моего отца, собственные деловые замыслы и собственную жизнь – все, чем
она норовила управлять в тот или иной момент времени. Ныне же, когда на нас
посыпались деньги, а сыпались они и по субботам, то есть в дни, в которые
еврейский закон и притрагиваться-то к ним запрещает, маме пришлось вступить с
Всевышним в мирные переговоры. Я слышал их через тонкую фанерную стенку,
которая отделяла мамину спальню от конторы. Какую бы тему ни обсуждала она с
Богом, заканчивалось все долгим изложением доводов, свидетельствовавших о
маминой правоте, и обещаниями, которые она ему давала – неизменно одними и
теми же.
– Господи, я знаю, ты простишь
меня за то, что я возилась в эти несколько суббот с деньгами, ты понимаешь, что
сейчас для меня настало время великой нужды. Ведь ты же не послал бы сюда этот
фестиваль, если бы не хотел помочь нам, вот я и тружусь каждый день, чтобы
показать тебе мою благодарность. Разве Ной не трудился над ковчегом сорок дней
без перерыва? Как только посланный нам тобой фестиваль закончится, я сделаю
хорошее пожертвование и заставлю Элли пойти в синагогу, прочитать »Изкор», соблюдать
кашрут, найти хорошую жену и вести себя по-человечески! Спасибо тебе, Боже, за
то, что ты спас нас от разорения.
Ой-вей. Ладно, ей еще предстояло
пройти долгий путь, особенно в том, что касалось способности относиться к
своему сыну, как к взрослому человеку, ведущему собственную жизнь, за спасение
которой она никакой ответственности не несет. Впрочем, я давно научился ожидать
от мамы только того, что ей по силам. И все же она менялась. Даже я не мог это
не признать.
