Ничего не изменилось, только теперь никого нет. Ни строителя отца, как в детстве. Ни матери… Ни мудрого двойника брата… Никого.
«Ты раньше не страдал от одиночества», — сказал мудрый Аб-Кхенну-ф.
«Раньше я действовал», — ответил Ба.
Ага… Вот в чем дело, и вот что он не желает замечать на своей крыше. Раньше не было Елены.
А потом была. Потом он сменил одну Елену на другую. И теперь снова нет ни одной.
Вот откуда одиночество.
Спартанка поработила его сознание за три десятка дней и ночей. В отличие от первой, восхитительной, неповторимой девушки настоящая Елена не слушалась — она распоряжалась.
Жалкий мечтатель! Он хотел свести их вместе…
Его Елена за морем, куда Ба никогда уже не попадет, потому что Великий Дом не даст ему золота, чтобы снарядить корабль.
Его Елена с Рамзесом, и Ба никогда уже не вернет ее, потому что слишком отличается она от женщин Кемт, чтобы перед ней устоять.
Обе Елены больше не принадлежат ему. Вместе — никогда и не принадлежали.
Жалкий мечтатель!
Что ты здесь делаешь, Ба-Кхенну-ф?
Прошло время разлива.
Человек на крыше жил как неприхотливое растение. Он мало пользовался своей возможностью передвигаться. Он размышлял.
Но и размышлял он не так, как прежде.
Перед ним не было задач, ни единой. Он всего лишь пытался отделить жизнь от иллюзии.
К началу времени посева он уверился, что выдумал почти все. С ним ничего не происходило. Он ничего не сделал.
— Я ничего не сделал… — произносил он порой ближе к вечеру, чтобы просто услышать голос. Вечер подходил для этого больше, так как голос отчетливей слышен в темноте.
Он представлял грязную толпу, живущую станом в Ханаане, блеющих коз, грубо сколоченный деревянный храм… Это стихия. Случайно направилась она туда, при чем тут имя «Ба-Кхенну-ф»?
Он представлял море, берег… Торговый город на холме, а по другую сторону моря эти дикари… Люди, которых он видел, уже забыли о купце, а имя «Ба-Кхенну-ф» вообще ни разу не слышали.
— Ба-Кхенну-ф… — произносил он, когда наступал очередной вечер.
И несколько следующих дней пытался понять, есть ли он на самом деле? Он искал доказательства. Доказательств не было.
Если бы Рамзес прислал за ним… О, если б Великий Дом прислал за ним!
Тогда Великий Дом вернул бы его мысль в мир людей. Его мысль получила бы обычную задачу и удалилась бы от поиска ответа.
Мимо сознания бродили две Елены, когда одна из них хоть чуть-чуть пересекала границу, человека одолевал зверский инстинкт — тело готово было бежать куда угодно, лишь бы вернуться.
