Со слугами Атона план воплощался более предсказуемо. А тут… Тут придется вспомнить пирамиду Хуфу. Ба-Кхенну-ф бросил думать и остаток пути собирал себя в знак чистого действия — анкх.
Иди, побеждай… вернуться, когда она выросла до небес… Проиграть, забравшись в самую глотку к народам моря… Если ты позволишь себе ошибиться, дальше дни потянутся хуже смерти.
Он закрыл глаза, призвал волю, напор, удачу — есть ли что-нибудь из этого? — открыл глаза. Сын Приама шагал впереди.
Вдали показалось строение, длинное и приземистое.
— Привет басилевсам Менелаю и Тиндарею. Путник благородного происхождения просит гостеприимства.
Страж ворот свистнул, рядом с ним возникли еще двое. Все они смотрели на благородных путников одинаково неприветливо.
— Кто такие? — спросил наконец страж ворот, медленно и тяжело оглядев сперва Ба, потом Париса.
— Странствующий по свету царевич Парис, сын правителя царства Трои и Илиона премудрого Приама.
Парис молчал, говорил Ба-Кхенну-ф. С характерным хеттским придыханием.
Страж обернулся, они о чем-то поворчали друг с другом.
— Басилевс Менелай гуляет, — произнес страж.
— Где гуляет? — не понял Ба.
— В южных морях.
Ба и Парис переглянулись.
— Мы просим гостеприимства у дома басилевса. Мы много слышали о данах. И о доме Атридесов.
Страж опять обернулся. Один из трех не торопясь побрел в глубину двора от ворот.
— Он спросит, — сказал страж.
Ба и Парис отошли на несколько шагов.
— Не самое доброе место, — произнес царевич.
— Троя приветливей, — согласился Ба.
Он проверил свой пояс: там по-прежнему ждали умелого хозяина маленькие мешочки с травой забвения, и с травой ликования, и с травой сна, и с травой мужской силы. Это было его оружие.
Ба взглянул на Париса. Парис не знал, кому принадлежит женщина, которую якобы обещала ему Афродита. А может быть, знал. Может быть, сестра ему рассказала и наговорила сверху на три слоя дырявых шкур. Прекраснейшая из женщин заключена в этом доме — вот что знал наверняка царский сын Парис.
Он не должен успеть ее увидеть — вот что знал точно Ба-Кхенну-ф.
Ба перевел взгляд на стражей. Если они свистнут, сзывая подмогу, неторопливо подойдут и без лишних слов забьют путников дубинами, он, пожалуй, не очень удивится.
— Входите.
Это вернулся страж, который ходил к хозяину. Назвать место, где они находились, городом ли, крепостью ли было невозможно. Просто дом, большой и некрасивый, как приличествует дикарям. Первобытный дом имел имя — Спарта.
Они шли, и провожатый наставлял:
