Но ведь на острове они были вместе. И вместе рассчитывали скудную пищу. Любитель дорогих вин и изысканных яств, Ба-Кхенну-ф не жалел об однообразных днях и ночах посреди чужого моря.
— В этом море есть что-то ужасное. Правда?
— Нет, неправда. В этом мире нет ничего ужасного.
— Для чего ты хочешь отдать меня кому-то? Нам вдвоем так хорошо…
— Говори на их языке. Я же просил тебя, забудь о том, что Кемт вообще существует. Говори только на языке данов. Ты женщина из племени данов.
— Здесь нет ни одного дана. На всем острове…
— К счастью!
— Иди ко мне. Ночью мне без тебя холодно.
— Да, моя хорошая.
— Я замерзну там без тебя. Я боюсь.
— В этом мире нет ничего страшного.
— Все страшное за пределами этого мира?
Ба уже гладил ее бедра, он почти начал тот согревающий ночи танец. Но ее вопрос заставил его отпрянуть и задуматься.
И редкое, ценное, чего с ним давно не случалось, голос брата из глубины сердца прозвучал: «Пора!»
— Почему ты молчишь? Почему остановился?
— Пора! — повторил Ба.
И голос брата добавил: «Я горжусь тобой…»
— За пределами мира меня ждут, — ответил Ба-Кхенну-ф девушке. — Так что, я думаю, там тоже не должно быть ничего страшного.
Когда правая нога первой ступила на причал, Ба сказал себе: «Вот я здесь!» Причал был видавший виды, две доски не так давно заменили — они смотрелись свежее прочих.
На холме притаился обтянутый стеной город. Стена как будто невысока. Или это с берега кажется?
Купец шел к городу, поднимался по склону, и чудилось, что город втянул голову в плечи, сжался при его приближении.
Город, ты обречен! Прости…
После голодного острова хотелось есть. Город манил запахами, дымок поднимался в небо не напрасно. Троя-Велусса просила пощады, проникая в ноздри.
Сейчас он отдаст золото и сделает то, о чем мечталось. Съест зажаренное на вертеле мясо и запьет вином. И попросит еще кусок. И так три или четыре раза.
Радостное возбуждение расправляло ему плечи.
И он найдет человека, который нужен. Выберет из кучи царских детей, как рыбак выбирает лучшую рыбу.
А что потом делает с бьющейся рыбой рыбак?
— Тебе не надо никуда больше плыть, подвергать себя опасностям, — сказал Приам, хозяин-отец Трои. — Все товары, которые ты можешь захотеть, есть в нашем городе. И все, что ты хочешь продать, мы можем купить. Так что тебе не надо подвергать себя опасностям. Тебе не надо никуда плыть…
Две полные луны округлились, зарумянились, потом побледнели и отощали; к этому времени Ба-Кхенну-ф знал наизусть улочки Велуссы, и Ба-Кхенну-ф был близок к отчаянию. Он подозрительно надолго задержался на берегу, упуская сезон мореплавания. Чтобы оправдать задержку, он делал вид, будто влюблен в Лаодику, одну из дочерей Приама, общепризнанную красавицу. Он видел ее раза четыре, Лаодика ему совершенно не нравилась. Ба представлял ее рядом со своей девушкой, темнокожей надеждой, неизвестной пока никому легендой…
