Ба запоминал слова, проникал мыслью в чужой торговый город. Ба уже знал, что не обойтись без торговой миссии. Второй раз ему придется изображать из себя купца. Одни азиаты когда-то поверили. Что опасней? Нет, все же опасней было тогда, прежде.
Довольно скоро Ба пытался разговаривать с колхом по-хеттски, с легкой примесью эгейских выражений.
Время, то, в которое вляпались Великий Дом и северный раб-колх, это время шло. И безымянная девушка любила Ба, и Ба еще был молод, и он наслаждался ею.
За молчанием колха о собственной судьбе прятались новые знания. Ба не раз спрашивал его, даже приказывал, бесстыдно пользуясь своим правом. Раб мрачнел. Странно, рабы в Кемт, как правило, охотно разворачивали свое прошлое, был бы слушатель. Все они словно доказывали, что попали в рабство случайно, что судьба ошиблась…
Колх не скоро подался на уговоры. Для этого Ба пришлось пообещать взять его с собой в северное плавание.
— Ты же хочешь увидеть родину? — спросил как-то Ба.
И услышал:
— Нет.
Слово было твердым и жестким.
Раб не хотел домой!
— Ладно, я скажу тебе… Это будет проверкой. Все ли ты сумеешь понять…
И на чужом языке, на диковинной хеттско-эгейской смеси, колх медленно, монотонно передал свою историю.
Он пользовался уважением там, в краю тонкорунных овец. Он принадлежал царю. Это не было рабством, как здесь, просто все колхи принадлежат царю, это так естественно. Да, значит, царь уважал его… У царя была дочь, а кому можно доверить воспитание дочери, как не уважаемому человеку? Вот Ба кому бы доверил воспитание своей любимой дочери? Никому. Странный ответ. А царь колхов, мудрейший царь, доверил воспитание дочери уважаемому человеку. И он не подвел. Он учил ее… вот как Ба учит чужим словам, так ее он учил словам правильным. Он учил ее стричь овец лучше других, ведь царская дочь должна стричь овец лучше всех. Он многому ее учил. Она была способна, но… может быть, излишне решительна.
Колхида — прекрасный край, и прекрасная, размеренная и в то же время страстная была жизнь, пока не ворвались в нее эти люди… Дикари. Сами-то они считали дикарями мудрых колхов. Разбойники! Морские воры! Колхи отважны, но не дружат с морем. А эти с морем в сговоре.
«Иа-дзон!» — колх с отвращением скрежетнул имя бандита с ударением на последнем слоге.
Они пристали к берегу как гости.
«Я тоже пристану к чужому берегу как гость», — подумал Ба.
Они пристали как гости и принимали их гостеприимно, потому что колхи гостеприимный народ. «Не в обиду вам, айгюпты, но колхи гостеприимный народ», — с хеттским придыханием выговорил раб. Если Ба верно его понял.
