— Нет, что ты. Мы и с Миносом тягаться не могли… В возрасте.
— Айгюптос не похож на древнее царство, отец. Небрежением богов он еще не захвачен хеттами.
— Они так слабы? — недоверчиво спросил Приам.
— Их невероятно много. Оттого в городах теснота. Они мало едят. Их воины бессильны в сравнении с нами. Если не хетты, то те, что разрушили Лабиринт Миноса, доберутся до них — и им конец.
Он поразмыслил, припоминая.
— И у них очень жарко.
— Но в Айгюптосе много золота, — проговорил Приам.
— Они не знакомы друг с другом. Их царь… — Гектор постарался произнести, как произносили на неосвоенном им языке: — Их царь Фар-Аон не знает своих людей. А чтобы люди знали, кто их царь, везде выставлены его изображения.
— Как же они делают его изображения?
— Народ обтесывает огромные каменные глыбы. Это ужасная работа.
Отец и сын поглядели друг на друга.
— Там очень плохо, отец, — сказал сын.
Поговорив с отцом и с матерью, с каждым в отдельности и с обоими вместе, со всеми братьями и сестрами, а их насчитывалось, слава Артемиде, ого-го, достаточно, Гектор наконец зашел и к Кассандре.
Он упивался стройностью маленького трояно-илионского мира.
Глаза Кассандры горели. Она обожала Гектора. Возбуждение из-за его приезда превысило даже тихий повседневный экстаз, в коем сестра жила, словно черепашка в панцире.
— Гектор, Гектор, расскажи мне, расскажи о далеких пенистых берегах бурного моря, как ты рассек кораблем соленую пучину!..
— Кассандра… Там обычные берега. Только все желтое, песок.
— А-а! Солнце опаляет нещадно ту землю, и стены рассыхаются от зноя, и трескаются камни, и изрыгающие огонь страшные звери выходят по ночам на охоту.
— Почему по ночам? — удивился Гектор.
— Потому что днем люди прячутся от жары, а когда жара спадает и жители спешат к ручью за водой, то выходят коварные звери-людоеды.
— Там одна длинная река. Ручьев нет.
— Река эта истекает из подземного мира, из дома Аида, за ее течением следит Персефона, и Аид поссорился из-за этой реки с Посейдоном, ведь Посейдон, бог морей, считает и реку себе подвластной, река ведь состоит из воды, его стихии. Но Аид не согласен с ним… Да что все я говорю, ты рассказывай, это же все страшно интересно!
— Кассандра, тебе пора стать чьей-то женой.
— Гектор, я же некрасива.
— Кто тебе сказал, что ты некрасива?! — он возмутился и даже вскочил.
Его сестра некрасива! Это нарушало гармонию. Не может быть!
— Роща сказала и Афродита подтвердила. Я заглянула в небо, и оно отразило мое лицо. Что-то мы выбираем, я выбрала правду еще до рождения. А правда, знаешь, она некрасива, но прекрасна. Вот так бывает. И я как правда, я уродлива и прекрасна. Жених должен быть с двумя парами глаз: одним зрением я да, нехороша, зато вторым он восхитился бы мною. Где такого взять? Гефест замешал глину в плохом настроении: наверное, он узнал, что ему изменяет Афродита. Получилась я. Но не одним Гефестом живет небо…
