— Некоторые племена даже не слышали об империи Цзинь, — произнес Хачиун. — Никогда не видел такой странной одежды, как у тех, что пришли утром. Они не монголы, в отличие от нас.
— Хотя бы и так, — ответил Чингис, — я встречу их с радостью. Пусть проявят себя в бою, прежде чем мы возьмемся судить о них. Они не татары. У них здесь нет кровников. По крайней мере, мне не придется распутывать распри, начавшиеся еще в десятом колене. Эти люди нам пригодятся.
Он отхлебнул терпкий арак из грубой глиняной чаши и причмокнул.
— Будьте начеку, братья. Племена пришли сюда, потому что знают: в противном случае мы их уничтожим. Нам пока не доверяют. Многим известно только мое имя — и больше ничего.
— Мои люди подслушивают у всех костров, — сообщил Хачиун. — На сборищах, подобных нынешнему, всегда найдутся желающие получить выгоду. В эту самую минуту нас обсуждают и, возможно, осуждают. Однако до меня дойдет даже шепот — я пойму, когда надо действовать.
Чингис кивнул. Он гордился братом. Хачиун, широкоплечий и коренастый, вырос превосходным лучником. Никто не понимал Чингиса лучше его, даже Хасар.
— И все же, когда я иду по стойбищу, у меня по спине бегают мурашки. Чем дольше мы ждем, тем сильнее беспокойство в пришлых племенах, но мы не вправе тронуться с места, пока не подойдут остальные. Одни только уйгуры могут оказаться полезными. Те, кто уже здесь, наверняка захотят испытать нас, так что будьте готовы, и пусть ни одна обида не останется безнаказанной. Я полагаюсь на вас, даже если вы бросите к моим ногам дюжину отрубленных голов.
Темники переглянулись без единой улыбки. На каждого воина, которого они привели на курултай, приходилось по два чужеземца. Единственным преимуществом было то, что никто из вновь прибывших ханов не знал истинного соотношения сил. Любой приезжий видел в тени черной горы один огромный улус и не задумывался, что на самом деле он состоит из сотни маленьких и в каждом люди с подозрением поглядывают на соседей.
Наконец Чингис зевнул.
— Братья, идите спать, — устало произнес он. — Уже близится рассвет, а нам нужно перегонять скот на новое пастбище.
— Пойду взгляну, как там Тэмуге, — сказал Хасар.
Чингис вздохнул.
— Будем надеяться, что Отец-небо пошлет ему исцеление. Я не могу потерять единственного здравомыслящего брата.
Хачиун презрительно фыркнул и распахнул дверь. Когда все вышли, Чингис поднялся, растирая занемевшую шею. Шатер его семьи неподалеку, но сыновья наверняка уже спят. Вот и сегодняшней ночью близкие не узнают, когда он вернулся под войлочный полог своей юрты.
