— Она звонила твоей матери.
— О-о-о… — Огорчение затуманило ясные синие глаза. — Я должна была догадаться. Я позвоню им обеим позже и скажу, что со мной все в порядке.
— И хлеб вкусный. Моя мать тоже печет хлеб. Это для нее вроде хобби.
— И я умею печь. Покупаешь тесто для печенья в трубочках, разрезаешь, суешь в духовку.
— А мой конек — замороженная пицца.
— Еще одно замечательное умение.
Саймон принялся за суп.
— Все разведенные, кого я знаю, ненавидят заинтересованные стороны. Или, по меньшей мере, относятся к ним с холодным презрением.
— Мой отец был очень хорошим человеком. Моя мать — чудесная женщина. В какой-то момент они просто перестали быть счастливы вместе. Я знаю, что были ссоры, обиды, возможно, обвинения, но, по большей части, улаживалось все, что можно было уладить. И все равно некоторое время было невыразимо больно. А потом боль ушла, потому что папа был замечательным, а мама чудесной, и все снова стали счастливы. И, как ни странно, снова начали хорошо относиться друг к другу. А потом папа встретил Сил, и они были… ну, вместе они были просто изумительной парой. Сил и мама не спешили, пытались узнать друг друга получше… из-за меня. И у них все получилось. Они просто понравились друг другу. Каждый год в годовщину папиной смерти мама посылает Сил цветы. Подсолнечники, папины любимые. Ну, хватит. — Сил на мгновение закрыла глаза, надавила пальцами на веки. — А то я сейчас разрыдаюсь.
Саймон не успел заговорить, поскольку собаки вернулись на кухню. Почувствовав запах еды, Джоз пулей подлетел к столу, обхватил лапами ногу Фионы и заскулил.
— Прочь. — Фиона щелкнула пальцами, указала на пол. Джоз сел, но хвост энергично рассекал воздух, а глаза сияли предвкушением. Фиона с укором посмотрела на Саймона. — Ты кормишь его со стола.
— Возможно. Он достает меня, пока…
Саймон осекся, поскольку Фиона, возмущенно выдохнув, ушла в кладовку и вернулась с жевательными косточками. Одной для Джо и по одной для трех псов, с жалостью взиравших на щенка.
— Это ваше. Угощайтесь. — Фиона положила косточки в другом конце кухни и повернулась к Саймону. — Отвлечение, замена, дисциплина. Пока ты уступаешь и кормишь его со стола — а человеческая еда ему вредна, — он будет попрошайничать. И, вознаграждая плохое поведение, ты поощряешь его занудство.
— Да, мамочка.
— Продолжай в том же духе, и он научится красть твою еду. Среди моих учеников попадались и такие, кто сжирал индейку в День благодарения, баранину, приготовленную на ужин, или рождественскую ветчину только потому, что им не привили хорошие манеры. А один украл соседские стейки прямо с гриля.
