Он решил построить здесь дом для всей своей семьи. Под семьей он подразумевал Кути, их общих детей, племянников и — меня. «Когда дом будет закончен, ты приедешь ко мне», — пообещал он. Закончится бесконечное снование между Джелалабадом, Кабулом и его деревней. Он страдал от этого так же, как и я. Мы будем вместе. «Все праздники ты будешь проводить с нами и везде будешь ездить со мной». В деревне родные регулярно справлялись обо мне. «Почему она больше к нам не приезжает?» — спрашивали они. В этом я усматривала признак того, что они готовы принять меня в семью. Увы, несколько месяцев назад пакистанцы аннексировали эти зоны у афганских племен, запретив иностранцам оставаться там на ночь. Так что въезд в деревню мне был запрещен.
Шахзада не терял времени. За эти несколько месяцев он возвел стену длиной в несколько сотен метров, положив начало укрепленному замку. «Кала» у пуштунов означает крепость в средневековом стиле, способную разместить до сотни людей — от главы клана до слуг. Эта же крепость будет в два раза больше обычной. Презрев всякие экологические нормы, Шахзада взорвал горную скалу, и теперь ее блоки, распиленные и обработанные, сложились во впечатляющую стену, высотой минимум три метра. А оставшиеся три метра, объявил он, будут построены из бетона. Что? Бетон на этой восхитительной скале?! Я яростно запротестовала. Бог с ней, с природой, ее охраной и экосистемой — я добилась, чтобы стена была целиком из камня.
Внутри была лишь груда камней и солома. На земле был выстроен лабиринт, высотой всего в несколько сантиметров, который обозначал расположение будущих комнат. Шахзада провел меня на середину этих гигантских «классиков». Тут он планировал зеленый сад, здесь — большую комнату, самую просторную, «нашу комнату, для тебя, Брижитт», сказал он мне на нашем языке. Я вздрогнула. Согласно его планам, моя комната будет рядом с комнатой его жены. Я сказала ему об этом. Было ясно, что наша совместная жизнь никогда не будет уединенной.
Другая половина этого маленького королевства будет превращена в дом для гостей на сто пятьдесят человек — вождь момандов предоставлял им стол и кров.
Конечно, этот дом заставит о себе говорить. Слишком большой, слишком красивый. Откуда у него столько денег, спросят люди. Несмотря на внешний лоск, Шахзада не был богатым человеком, совсем наоборот. Поэтому работы будут продвигаться в зависимости от наличия средств, не одним махом. Двоюродные братья советовали ему обогащаться, пользуясь своим социальным положением, но он качал головой: «Я не хочу быть богатым. У меня есть все необходимое, мне больше ничего не надо, я счастлив и так. Деньги отдаляют от реальности, а я хочу понимать тех, кто беднее меня». Я любила его и за это тоже. Я была ему глубоко благодарна за то, что он был тем, кем был.
