Анюта с Элей устроились на скамье, Август Денисович отогнал от штурвала рыжую зеленоглазую эльфийку, на вид - настоящую ведьму, и рявкнул:
- Молодой человек, кто у нас за прокладку дороги отвечает? Ты? Вот иди сюда и учись.
Я послушно перебрался на нос и встал у штурвала. Люди, как я это корыто поведу по просторам неба?
- Это руль, - точно деревенском дурачку указал мне эльф. - Левый рычаг - вперед-назад, правый - вверх-вниз. Он же запускает колесо. Смотри и учись.
И я учился. Это действительно оказалось легко, если не считать качки. Если не учитывать, что Валентин перегнулся через борт и чуть не вывалился, когда подцепил тростью одно из волокон. То потрескивало, искрило и извивалось червяком.
Как бы это не выглядело со стороны, путешествовать по небу оказалось абсолютно не в кайф - трясло и укачивало до тошноты, пока Август Денисович не посоветовал смотреть вдаль, а не на острый нос корабля. Рыжая ведьма не вмешивалась. Ей, похоже, было все равно. Она раскрыла припрятанную книжку и, подвесив над страницей светляка, углубилась в чтение.
Я, наконец, освоился с управлением и поднял глаза. Солнце уже закатилось, оставив на западе гореть розовым узкую полоску неба. Небо загустело, вызвездилось, раздалось вширь и вглубь, открыв взору узкий пояс Млечного пути. Свечение огней лежащего внизу города не доставало до нас, зато сияющие волокна несущей "ванну" реки загорелись золотом с голубоватыми прожилками по окоему каждого жгутика. А вокруг…
Вокруг вспыхивали и гасли звезды светлячков, похожих на огненных головастиков. В дальних завихрениях возникали потрясающе реалистичные миражи, расправляли театральные кулисы сияния, напоминающего северное, наискось разрывая небосвод проносились метеоры, на мгновение отзываясь болью в глазах.
Верхний Путь сам звенел - то тихо и грустно, как флейта Валентина, то гремел целым оркестром, скручивая судорогой несшие нас потоки энергии. Это струны! - понял я. - Гигантские струны. Так звучит Земля.
Как и во время всех тренировок во рту было чуть солоновато, щеки горели, ладони - сухие и горячие - сжимали штурвал. Казалось, отпусти я его, и на поверхности отполированного, покрытого причудливой резьбой дерева останутся черные ожоги - следы моих пальцев.
Струны Пути натянулись и ухнули вниз к объятому вечернему огнями городу - аж дух захватило. Я по-рыбьи распахнул рот и не получил свою порцию кислорода. Я задыхался весь спуск, пока под нами не раскрылись белые паруса многоэтажек новостройки. Вот корытце качнулось, выровнялось, и только тогда я мои горящие легкие получили спасительный глоток воздуха.
