Слова эти, произнесенные в тоне страстного заклинания, не остались без отклика. Мадам, за плечами у которой был весьма печальный опыт собственного брака, заключила, что было бы весьма глупо завидовать Амелии в предмете, который ей самой принес столь мало удовлетворения. Совершенно очевидно, что полковник очень скоро пресытится томной прелестью этой невинной крошки и на всех парусах понесется в ее объятия. Она же этот промежуток времени сможет посвятить решению весьма заманчивой задачи: надо будет утешить безутешного Эрнста после того, как тот узнает о непостоянстве его возлюбленной. Проще говоря, мадам заключила в итоге, что, упираясь, она больше потеряет, нежели приобретет, а посему благословила сделку, помешать которой она все равно не смогла бы.
Полковник, мимо которого не прошла незамеченной смена настроения у его импульсивной любовницы, решил, что пришел момент вознаградить себя за свое вынужденное воздержание. По учащенному дыханию и подернутым поволокой глазам своей прекрасной собеседницы он сделал вывод что сейчас будут бездейственны все аргументы, кроме аргументов страсти.
В короткой, но чрезвычайно страстной с обеих сторон схватке он овладел своей прелестной противницей. На секунду придя в себя, она обнаружила, что лежит навзничь на гладко отполированном письменном столе в путанице из батиста и кружев, а полковник неистово штурмует крепость, не утруждающую себя защитой, а напротив – изо всех сил жаждущую скорого захвата, и вот над крепостью взвивается белый флаг, и сам победитель сдается в плен.
После того, как воцарился мир, и оба врага-любовника кое-как отдышались, полковник ушел с гордо раздутой грудью, в полном сознании своей неотразимости, пообещав напоследок Александрине, что нынешним вечером он появится у нее на ужине, а затем проведет с ней полную удовольствий ночь.
Александрину последнее обещание воспламенило больше, чем она сочла это нужным показать. Она относилась к числу тех женщин, которые в силу их темперамента не способны были коротать ночи в одиночестве, не подвергаемые лихим атакам дерзкого и неутомимого мужчины.
Но до вечера предстояло кое-что сделать. У нее не вызывала сомнений серьезность намерений полковника относительно брака с Амелией. А значит, ей предстояло посредством тонкой и продуманной подстановки убедить далекого возлюбленного Амелии, который, судя по его письмам, был до крайности обеспокоен ее долгим молчанием, что Амелия охладела к нему и увлеклась другим.
