Сюзетта засмеялась. Ее губки расцвели от смеха, как летний цветок.
– Вы были очень больны друг мой, и я счастлива, что вам сейчас опять лучше, – с жаром сказала она.
– Мне достаточно хорошо, чтобы благодарить судьбу за то, что она привела меня в ваш дом, – с энтузиазмом подхватил Эрнст. Он был очарован присутствием Сюзетты. То, что ни разу не удалось прекрасной Александрине, а именно – отвлечь его от мысли от Амелии, не представило ни малейшего труда для Сюзетты. Может быть, тому способствовала отдаленность, величайший, как известно, враг любящих сердец, но, так или иначе, наш Эрнст был охвачен подлинным упоением чувств, которое бежало по его жилам, как легкое, изысканное вино.
В разговоре с ней к нему мигом вернулись силы, в течение всей лихорадки уходившие на борьбу с недугом, и Эрнст больше чем когда-либо за последние недели почувствовал себя мужчиной. Правда, ему уже приходилось подавлять страстные порывы. Он обладал многими женщинами за свою жизнь, но с того момента, когда открыл, что любит Амелию, он оставался непоколебимо верным ей. Эта верность до такой степени стала его привычкой, что даже сейчас, когда Сюзетта сумела склонить на свою сторону большую часть чувств, предназначенных, вообще-то, для Амелии, ему и в голову не пришло, что можно пожертвовать своей любовью к далекой Амелии ради более реального и материального влечения.
Сюзетта, которая прекрасно видела смятение, охватившее чувствительную натуру Эрнста, в тот же момент вычислила способ искусно раздуть огонь, ею самою в нем разожженный: она решила в момент накала страстей первой уйти от него и оставить бедного юношу наедине со своими мыслями. Ее женская природа подсказала ей, что на данной стадии страсти ничто так не разжигает огонь, как сознательная разлука. Довольная собой, она бегло и мягко поцеловала Эрнста, пожелала ему спокойной ночи и ушла, сознавая, что в ближайшее время он будет занят исключительно ее прелестной, юной персоной.
В то самое время, как Эрнст незаметно для самого себя все более и более запутывался в силках, расставленных для него красавицей Сюзеттой, мадам Дюранси старалась по мере сил утешить Амелию в связи с мнимым молчанием ее возлюбленного. Юная девушка, благодаря своей довольно-таки сильной натуре относительно скоро оправилась от заболевания, подхваченного ею на балу у семейства Делансэ, в чем не последнюю роль сыграла самоотверженность Элизы. Наряду с микстурами и мазями, которыми она, пунктуально следуя предписаниям врача, пичкала Амелию, горничная не упускала случая при первой удобной возможности влить в нее основательную порцию надежды, которая только и поддерживала волю к жизни у ее хозяйки. Благодаря всему вышесказанному Элиза вскоре могла сообщить полковнику, который почти ежедневно был гостем в имении мадам – бывшем имении Сен-Фара, самые благоприятные новости о здоровье юной госпожи. Новости, которые он, как подобает целеустремленному кавалеру, оплачивал более чем щедро, не упуская со своей стороны возможности вкусить дары горячего темперамента Элизы.
