Опять же, — где правда? И если никто не видит, так я вижу.
Вот она правда — погибла старая Россия. Погибла от того, что из разных людей ее лепили: какие подрались, какие расползлись, какие перевелись, но только, нам примера с них не брать. Слава Богу, что мы — казаки. С Россией погибло и служилое Казачество. Родится новое, Вольное Казачество, нас туда может быть и не позовут. Только душа у меня казачья. У нас больше возможности. Если наше родится, "так я его пойму, и за ним пойду, а если в России договорятся, — маленькая она будет. Ох, какая маленькая. По причине отсутствия однородного алимента личностей.
А по казачьим делам так:
Если ты казачий интелигент, — так ты и говори то, что казак желает, а не заимствуй у кого нибудь другого. Прислушайся-ка к казаку. Ты — умный, так ты же своему брату, простаку, и послужи.
Хотя иной раз, темный, умней светлого вылезет. А светлый от Казачества и в сторону часто смотрит. Так-то…
А если к тому-ж у табе власть, так ты ее не бойся. Табе она дадена — сымай шашку и рубись.
Не можешь, — какой же ты казак.
Вот и в анкете тоже. Эти самые неказачьи голоса, что на нее заговорят, мы всегда слыхали, а сладко нам жилось? Эх, не могу я складно говорить, когда мине за сердце все щипет. Душа за все вопросы анкетные цепляется, а того не замечает, что уже столько лет висит на веревочке. Но, вот, — крепко мое слово и верно будет сейчас. Кроме себя — никого я вокруг, пока что, не вижу. Правда казачья выходит во мне. Вот тут-во, у казачьей моей груди. Может быть правду мою и прострелят, так что-ж — другой через сотни, может, лет, ее поднимет или раскопает, или найдет, а умереть она не может, — Казачья Правда!
И никому ее не отдадим. Накось, выкуси!
Казаки-то настоящие, может быть по сю пору молчат… Может который прорвется, глядишь — и опять подобрался.
Потому-то эти казаки-молчальники и есть то Казачество, за которое все будут говорить смело и… вдохновенно.
Казачество, милое мое, какое же Ты, выходит, молчаливое дитя.
Слушай-ка, что о тебе скажут:
„Матка у него — Рассеюшка, годков ему сейчас — один год, а в будущем будет — анжынер".
А все-то и не так, черт меня подери с винцерадой вместе.
А все-то шиворот на выворот выходит.
Когда Казачество рожалось, — никто этого не видал. Чье оно — не знают.
Нечего на мамку-кормилицу указывать, как на мать. Рылом не похожи. Сколько ему, — тоже определить не легко. Может он вперед кормилицы своей родился, да в росте заотстал, благодарючи климатическим или иным там условиям.
