Последнему обстоятельству помогла та часть итальянской крови, которая потекла в жилах у Гаморкиных от Асейдоры Стелопонтовны. А сам-то Ильич только Казачий язык и знал.
Скажут, пожалуй, какое это отношение имеет к истории? Огромное! Дед этот пошел в Индийский поход при Павле 1-ом. А, получив приказ вернуться, — вернуться не захотел. Вот как повествует об этом Ильич:
Завляет мой дед, Походному Атаману:
— Почему, столько народу и коней уложили, а вспять поворачиваем?
— Все Войско шло в Индию, потому что был отдан приказ.
— Знаем.
— А теперь назад, потому что тоже был отдан приказ.
— Приказ, и приказ. Ну, а я другой человек.
— Как другой? — удивился Платов.
— Приказ приказом (и что-то еще добавил мой дед на армянском и грузинском языке сразу), помимо же приказа я сам распалился завоевать Индию и не могу и распалиться. Столько перетерпел из-за нее.
— Что ты, станичник, — уговаривал деда Походный Атаман — окстись.
— Окститься нечего. А я уже казаков сабе подобрал и назад нам пути нет. Нас только тогда и удержите пока всех перебьете. Казак, — или вперед, или… вниз — дед показал пальцем на землю.
На том и разошлись.
Казаки, утомленные от несостоявшегося похода, повернули похудевших коней своих назад, а Гаморкин, как человек, говорящий на всех языках, распросил у татар путь к Индии и… завоевал ее.
За дальностью расстояния никто про это и не узнал.
Если бы я посмел усомниться в правоте этих слов, Ильич пришел бы в бешенство. Однажды, во время этого рассказа его перебил Тарас, казак со светлыми, грустными, во все верящими, глазами, перебил робко и… получился конфуз.
— Что-о? — закричал Гаморкин. — Да, дед мой в Индию пришел. Шли они сорок дней и сорок ночей; всю страну завоевали, всех покорили, и стал он там Окружным Атаманом, а страна стала называться Индийским Казачьим Округом и… вся недолга!
— А Англия, — шептал Тарас, который всему всегда верил.
— Что-ж Англия? Англией была, Англией и осталась. Что с ней сделалось и при чем тут она?
— Так она-ж владеет Индией.
— Где владеет? Ты видал?
— Не-е! Слыхал.
— Слухом земля полнится, да не всякому слуху верь! Следовательно, и встревать табе бы не следовало.
Да-а, братцы вы мои, как засел он там Окружным Атаманом — ни пройти табе, ни проехать. Те, которые раньше поперек ездили, стали кругом объезжать, — нагнал он страх и трепет.
Хорошо там жили, да и сейчас живуть просторно. Не то, что мы. (Мы в это время жили под большевиками. Дело было перед апрельским восстанием, несколько месяцев спустя, после смерти Каледина).
