Может какой из них свое и возьмет, да мы то с голоду опухнем и лопнем на виду у них, примирившихся.
И другие, какие самостоятельные, не вышло: раз шлепнулся, другой — печенки отбил, — так сиди и слушай.
Казак не пропадет. Не такой Казачий народ, чтобы пропасть. Может хоть один, а спасется. Из черепов горку складеть, а вылезет, и пойдут от него казаки, глядишь и возродилось Казачество.
Так-то вот, станичники, сейчас мы все беде.
А впрочем, может быть то, что я говорю непонятно.
А только ведь у нас всегда так было: если тысяча думает, — что нибудь из этого и должно выйти.
Скажем к примеру, Петр Семенович, задумавшись, на стенку облокотился, а она и поддалась. Оказался из ямы той ход.
Или Николай Иванович скажет:
— Ройте ступеньки!
Поплевали на ноготки, и пошли рвать, вот и выскреблись.
Только должны все понатужиться, а не заниматься иными делами.
Смерти что-ль еще нет?
Нет, так будет.
Так чего же медлить?
Или ты на коне на виду у своей станицы, в крайнем случае и на худой конец, раненый с шашкой свалишься, или тут у тебя из тюфяка, кровью и потом за годы труда накопленное, выдернут, за гроб и дроги заплотють и повезут на кладбище. Но не толь-. ко тебя в чистое белье и шаровары не обрядят, а никто и мыть не станет.
Никто и не вспомнит.
Где там?
Каждого разве упомнишь?
Ведь сейчас так: этот там, этот там, а тот там — по всему свету.
Скажем к примеру! Австралия, Америка, Балканы и так далее. Хо-хо-хо!
Умер человек.
— Кто?
— Казак.
— Фамилия?
— Нездешняя, скажут, и трудно выговоримая — Тшигерев, Хвотий Ильич.
Так то!
И знаешь, Евграфыч, как скажет так вот Иван Ильич, казаки кругом головы повешают, сидят, будто неживые.
Мы задумаемся, потом Петухой, настоящая его фамилия — Саринов, перевернется на другой бок, носом в стенку, ободранную, а я за перо — записать.
Заснет мой друг, Михаил Александрович, начинаю я размышлять.
— Конечно, дело тяжелое. Легко говорить, да трудно сделать. Но все же, что, к примеру, не найдется среди нас дельных казаков? Не могли ли бы мы решить: к Такому, мол, году — быть во что бы то ни стало дома! Неужели мы на свой Казачий Разум не можем расчитывать? Выбрать бы страну поближе к Дону, да и перетягивать туда всех казаков. А набралось бы, так при случае могли бы раскачаться.
Но только если бы все собрались: я — Кондрашка, Иван Ильич, Михаил Александрович, Иван Григорьевич, Тарас, Терентий, Степан Никитич… Да нам бы пулемет! Пустили бы мы веером стальные пули, — полетели бы они пчелами. Нельзя так, — другим способом:
