Однажды, к вечеру, как обломки скал мы лежали на западном скате холма. Солнце, близясь к горизонту, покрывало красным туманом далекие леса запада. На севере глухо шумел поток и ветер качал темные ели. Юг — желтый блестел рукавами устьев и дрожал яркой зеленью островов и камышей.
Было очень тихо. Неслышный ветер доносил изредка ровное и нужное мурлыканье, уже сонных, ларов. Еще минута… другая и дымный диск солнца огромный потонул в густой смоле заката.
Небо облегченно пожелтело и мы, уверовавшие в запад, ждали дуновенья вечернего ветра. Стало еще тише и даже, наш пресыщенный слух внял ровное дыханье девушки на огороде под холмом.
Где-то далеко, как лопнувшая струна прозвучал голос быть может, нам это послышалось, но опять жалоба и испуг где то далеко не в нашем мире… и, вдруг, прорвав пелену заката дальнего горизонта, взлетала тень… облако… птица? — да, конечно, птица! С тревожным и протяжным криком она пронеслась на необычайной высоте, над нашим домом, оглядываясь на пробитый запад. Еще мгновение — и она утонула в мгле востока. И снова птица, другая, третья — стройные вереницы, треугольники, потом, сбившиеся смятенные стада. Как спугнутые с ночлега в устьях Дуная, Нила, летели белые стаи фламинго, пеликанов, аистов, лебедей, дико крича — и падали торопливо в тьму востока.
И опять все замерло… притаилось, лишь темная рана запада медленно покрывалась остывшими тучами.
А там за скатом небес шорох, легкий треск, свист, скрежет, царапанье и далеко, далеко ползет медленно упорный враг, закрывая ноль неба. Тогда мы в необычайном ужасе, тихонько на цыпочках в угрожающей тьме крадемся в сонливый дом. Заметаны следы, медленно и внимательно запираем окна, двери, затворяем ставни, опускаем занавеси и, зажегши лампы с зеленым абажуром, садимся в остром углу комнаты спиной к окнам — соберитесь вокруг меня и спите.
Ровно наступает безмолвие и гаснуть последние шорохи. В тихих теплых комнатах сухой запах старой мебели и стен. И только с чуть слышным шелестом горят домашние лампы.
На двор сперва тише чем у нас потом сквозь тишину стекла окон и ставни слышится волнообразный шум бесчисленных голосов. Скребут стены и крыша трещит под тяжкими шагами. Лампы ровно горят. Обернувшись к окну вижу — между подоконником и рамой протискалась кольчатая лапа с когтем и забегала по стене Со странным любопытством подхожу и, открыв ставни смотрю — сперва цветные круги, потом огромный зрачок в целую шибку темной воронкой тянет. С усилием вырвавшись из магнитного поля, захлопываю ставню и иду в глубь комнаты. И опять тишина в доме. Ровно шуршит светильня лампы и зачарованные смотрим мы на пылкий огонь. Острия языков ровно оббегают круг светильни. Лепестки охраняют аромат света. Но нас слишком много, сонные, мы боимся спать и свет сохнет и трещит сухая светильня.
