— Сюрприз! — с улыбкой сообщил он.
Хозяин стакана и бровью не повел.
— А в ответ тишина… — пропел Винсент и, щелкнув пальцами, обратился к бармену:
— Ты не поверишь, дружище, но по нечетным, когда у тебя смена, я сплю с твоей женушкой!
Бармен не повернул головы. Он вообще не шевельнулся. Его глаза следили за ведущим на экране.
— Черт, шутка не вкатила, — вздохнул Винс. — Хотя удивляться нечему. Женись я на такой корове, тоже не поверил бы.
Посидев немного, он резко повернулся влево и, ткнув пальцем в грудь чернокожего паренька в бейсболке, воскликнул:
— Твоя мама такая тощая, что может пролезть под дверью и спрятаться под ковром!
Никаких возражений.
— Согласен, до парней из стенд-апа мне далеко. Но, честное слово, я старался! — Винс скорчил жалобную физиономию и просящим тоном протянул:
— Может, угостишь меня выпивкой, черномазый? О, нет! Нет, я этого не говорил! У вас нет свидетелей! У вас нет доказательств!..
Новал вскочил с табурета и стал павлином расхаживать между посетителей. Проходя мимо очередного истукана, он высказывал первое, что приходило на ум:
— Боже, только идиот мог напялить широкополую шляпу к спортивному костюму… А эта и вовсе оделась, как шлюха, хотя днем торгует хот-догами на углу Баттерфляй и Хелпми… Хотя, это одно и то же… А это что за рожа? Вылитый осел!.. Ну а вон тот, с лисьей мордой…
Таким странным образом он добрался до выхода и уже собирался толкнуть дверь, когда его что-то остановило.
Это «что-то» стоило тридцать баксов и было чертовски крепким.
— Единственный нормальный человек среди этих уродов… — проворчал Винс, погладив седого мужчину в опрятном костюме по загривку. — Дарить — это ведь так здорово!
С этими словами Винс подхватил со стола бутылку «Мидлтона» и, отсалютовав Опрятному, покинул бар.
Улица встретила оглушительной тишиной. Ветер лениво подбрасывал смятые бумажные стаканчики, пыльные пакеты цеплялись за фонарные столбы и медленно сползали вниз — до следующего порыва.
Винс посмотрел на часы.
Семь ноль десять.
Через пятьдесят минут улица снова оживет. Люди выйдут из баров, магазинов, вспомнят о чертовски важных делах, посетуют на проклятые сутки, в которых всего двадцать четыре часа.
Винс огляделся по сторонам, сунул бутылку под мышку и полез за сигаретами. Выбил одну из пачки, вставил в рот, щелкнул зажигалкой. На боку ее были выгравированы буквы «V» и «N».
«Винсент Новал». Подарок отца… Точнее, Винс сам сделал себе этот подарок — на спертые у предка деньги.
