3. «Старые люди говорят, что у мужчины есть три святые вещи — конь, женщина и оружие. Честь — это обязанность женщины. Если она хочет тебе изменить, значит, ты потерял свое достоинство», — мужчина, 39 лет, Адана.
4. «Честь для меня все… Будь у меня жена, она была бы моей честью. Моя сестра — это тоже моя честь, как и мои родственницы — дочки моего дяди и моей тети. Все, что происходит со мной и моей семьей, — это моя честь», — мужчина, 24 года, Батман.
5. «Честная женщина должна быть привязана к дому и к своему мужу. Она не должна делать ничего, что могло бы породить сплетни. Не должна рассказывать о том, что происходит в ее доме. Она не может пойти к матери и сказать: ‘Мама, муж меня бьет’. Или: Я хочу развестись’», — женщина, 25 лет, Батман.
Но лучше всего сущность понятия «честь» передал молодой человек из Стамбула: «Когда я слышу ‘честь’, мне в голову приходит только женщина. Ничего больше».
Либеральный журналист из Анкары:
— По их мнению, честь — у женщины между ног.
Профессор Эртюрк отмечает, что самые ярые радикалы, ратующие за наказание женщин, — необразованные мужчины в возрасте 16–20 лет.
7. Все начинается со сплетни. Об этом мне рассказывает курдский режиссер Мехмет Сайт Алпаслан, автор фильма и пьесы о смерти Шемсе Аллак.
Сплетня возникает внезапно. Ее может породить простой взгляд или случайная улыбка, когда мимо проходит мужчина. Но иногда повод и не нужен. Достаточно одному начать, а другому продолжить.
Вначале сплетня похожа на ястреба: кружит высоко над головами. С такой высоты она не причинит вреда. Иногда она улетает, и опасность миновала.
Но иногда она снижается. Идет к людям, питается их желчью, обидами, нищетой и завистью. Дурные люди кормят ее, пока она не наберется сил, чтобы войти в деревню.
Она входит как охотник. Жертва еще ни о чем не подозревает, но приговор уже вынесен. Сплетня, проклятие, кинжал. Убийца заточил нож.
Неважно, сколько в сплетне правды. Никому и в голову не придет проверять. Важно, что она порочит.
Сплетня гораздо важнее правды. Правда не приносит свободы. Важно только то, что говорят люди.
Мне нелегко, зная такое, гулять по Диярбакыру. Я сворачиваю в боковые улочки. Здесь у детей дырявая обувь, а их матери целыми днями просиживают на крыльце и болтают. Ничего не происходит. И вдруг на горизонте возникает зеленое пятно. Оно растет, но не обретает знакомых очертаний. Поспешно подыскивается нужное слово. И находится: yabanci, иностранец.
