— По одному в год и то не выходит!
— Увы, да. Дома у нас в Моле каменные, да и печей не топят — там тепло. Потому всего четыре! Зато все остальное было великолепно: каски, мундиры, строй, труба и особенно азарт... Да и молоды тогда мы были!
— Значит, денег получали много, а пожаров гасили мало?
— Денег? Вы думаете?.. Позитано рассмеялся и продолжал, выразительно жестикулируя. — Мой юный друг! То была, как бы это сказать, добровольная, почетная должность. И мы вкладывали в нее совсем иной смысл. Наша команда служила другому делу. И не только она! Еще много разных корпораций. Да, они хорошо послужили нашей Италии!
Андреа замедлил шаг, ожидая продолжения тирады. Но маркиз, глядя на вход в резиденцию мютесарифа, где сновали в ту и другую сторону офицеры, словно нарочно молчал.
— Вы сказали: они служили другому делу. Я правильно вас понял, господин консул?
— Безусловно. Ведь тогда мы боролись за объединение, за независимость... Гарибальди, Мадзини — надеюсь, вы знаете эти имена?
— Разумеется!
Андреа чуть было не выпалил, что он знает и другие имена, но вовремя остановился.
— И эти невинные сообщества на самом деле были тайными?..
— В сущности, гасить пожар — благородное дело, не так ли? Переживаешь, такой душевный подъем! Между прочим, вы слышали о пожаре? — спросил Позитано, понизив голос.
Глаза их встретились.
— Вы тоже знаете? — тихо спросил Андреа.
— Знаю.
— Это такая... такая... Нет, не подберу слова! Хищные звери и те убивают только из нужды, а они... Я иду в Горубляны.
— Нет, не ходите, — шепнул маркиз.
Он умолк, пережидая, когда пройдет группа турецких офицеров, а за ними еще двое строителей железной дорогой. Один приветствовал его по-итальянски, и маркиз что-то ему ответил, взмахнув рукой. Затем все так же тихо, хотя в этом уже не было необходимости, он продолжал:
— Не ходите туда. Я хочу сказать, не ходите сегодня! Завтра.
— Почему? Еще что-нибудь произошло?
— Нет, ничего... Я случайно услышал, что генерал Бейкер был свидетелем этого происшествия — я употребляю слово «происшествие» как более нейтральное. Сегодня утром он обратил на это внимание Джани-бея, и по его...
— А кто такой Бейкер? В первый раз слышу.
— О, это весьма благовоспитанный джентльмен... Как и все они — весьма благовоспитанный.
— И теперь запрещен выезд из города?
— До этого еще не дошло, я полагаю...
— Постойте! Да вы сами сказали...
— Нет, я только хотел сказать, что туда посланы двести жандармов расследовать это происшествие.
