Взгляд ее задержался на его лице. Он стоял к ней в профиль. Какой у него необыкновенный лоб! И она невольно вспомнила, что когда-то написала в школьном дневнике: «А лоб у него так красив, что хочется его поцеловать». — «И это писала я в тринадцать лет! И почему тогда зачеркнула словечко «поцеловать», а сверху написала «погладить»? Какие глупости вспоминаются. Ах, все это ребячество! А он, оказывается, говорит по-французски!»
— А вы, дорогая, почему взгрустнули? — спросил, посмотрев на нее с удивлением, Леге, после того как закончил свой разговор с леди Стренгфорд.
Неда через силу улыбнулась. Леге вел ее к группе, собравшейся вокруг Андреа, и она, нервничая и негодуя, спрашивала себя, как могло случиться, что именно Андреа завоевал расположение мадам Леге и что не кто другой, а именно он, сам того не подозревая, помогает ей и тем самым заставляет ее невольно чувствовать себя расчетливой.
— Зачем нам туда идти? — спросила она, пытаясь удержать Леге.
— На минутку! Послушаем, о чем они говорят...
Они подошли и встали за спиной графа Тибо, как раз когда вся компания разразилась смехом.
— А грек? — послышался чей-то вопрос. — А грек?
— Не прерывайте его, дорогая Эдна, прошу вас, — строго заметила мадам Леге.
Неда кинула быстрый взгляд на англичанку. Мисс Гордон тоже разбирал смех, но она, плотно сжав пухленькие губы, в уголках которых образовались соблазнительные ямочки, пыталась состроить недовольную гримаску.
— Этот господин просто скромничает, мадам, — сказала она. — Правда? — И мисс Гордон устремила на Андреа кокетливый взгляд.
— Сдаюсь! — рассмеялся он. — Просто я хотел кое о чем умолчать.
— Нет! Нет! — запротестовали дамы. — Это нечестно. Вы не рассказываете самое интересное!
— В таком случае пеняйте на себя! Продолжаю историю с театром. Так вот, тот грек, Хризопуло, как я уже говорил, был жадина и пройдоха. Попросту говоря, негодяй! Вы, верно, встречали таких — отца родного продаст.
«Боже, как он говорит! Какие выражения! Какое безобразное произношение! И они его слушают», — возмущалась Неда.
— И этот подлец приводит мне двадцать девчонок, чтобы я их обучал!
— Вот это да! — вырвалось у Позитано.
— А девчонки совсем молоденькие — самой старшей лет пятнадцать. Дети.
— Прелестные дети! — опять не удержался Позитано, но синьора Джузеппина бросила на него выразительный взгляд, и он стушевался.
— А были среди них красивые? — тоном ценителя красоты осведомился граф Тибо.
— Пожалуй. Почти все тоненькие, длинноногие, с маленькой грудью...
