Прополоскав рот, почувствовала себя лучше. Решившись, стянула чулки и вымыла в холодной воде под краном ноги. Давно пора было — после беготни по мостовым и помойкам мои нижние конечности отбили бы аппетит даже голодным каннибалам. Кстати, а как тут делают воду теплой? Наверное, надо затопить печь, а та прогреет какой-то бак или трубы? Вряд ли здесь кипяток по жизни носят кастрюлями?
Приведя себя в порядок — пошла на кухню, проверить припасы. То, что мечта о кофе накрылась медным тазом, я смекнула быстро. Но зато обнаружился сюрприз — деревянная толстенная дверь в стене в дальней части кухни вела на лестницу, спускавшуюся в подпол. А там в ящиках хранилось некоторое количество разных овощей — моркови, картошки, капусты, лука. И имелась закрытая крышкой дыра в полу — ледник. Я о таких только читала. Внизу скапливается стужа, потому что холодный воздух тяжелее. И вот зимой колют лед и засыпают его в глубокую яму. А сверху присыпают опилками, чтобы уменьшить теплопроводность. Лед не тает все лето. Продукты вешают в авоськах на веревках сверху, цепляя их за крюки, вбитые у крышки. Не морозилка, но масло, молоко, мясо и прочие продукты могут так храниться довольно долго.
— Иримэ? — раздался с кухни голос потерявшего меня Корэнуса.
— Миэ эр! — отозвалась я. — Сиа диат мирэ… э-ээ?
Надеюсь, он поймет, что этот набор слов несет в себе вопрос «какую еду можно взять, чтобы приготовить завтрак»? Лишь бы не ответил по общемужскому раздолбайскому принципу «да бери, что хочешь, только отстань!». Из того, что я видела к настоящему моменту, можно было соорудить либо блины, либо омлет. При том условии, если мне удастся управиться с плитой. Разжечь-то я ее могла, костров в своем детстве я спалила немало, мама — фанатка туризма, дачного образа жизни и прочих диких радостей — научила, как надо класть растопку, чтобы все загорелось с первого же раза. А спички, которыми пользовался вчера Корэнус, казались по виду вполне обычными. Хорошо, что в этом они были впереди Земли — у нас спички вроде бы появились только в XIX веке, а до того пользовались огнивом. Жаль, газет тут нет. Но береста в ящике рядом с печкой была…
А вот как регулировать силу огня, чтобы еда не подгорала, — сие было для меня тайной за семью печатями. Ладно — будем пока все варить. Кипяток, как ни грей, а больше ста по Цельсию не нагреешь. Кстати, а в чем у них тут температуру меряют?
Но К-2 меня не бросил. Завтрак — тривиальную яичницу с капустным салатом — мы готовили вместе. А обедом я решила заняться заблаговременно. Достала с ледника кусок мяса граммов на восемьсот весом, положила в большую кастрюлю, промыла, залила водой и поставила варить бульон. По ходу дела совала нос во все банки и склянки, исследуя содержимое, чувствуя, как во мне растет уважение к экономке профессора — женщина эта, похоже, была запасливой и фанатично аккуратной. Корэнус взялся было помочь — кажется, его интересовало все, что я делаю, — и сунулся с банкой с солью к моей кастрюле. Я погрозила пальцем — бульон солят в конце, а не в начале готовки. Почему, мне было неведомо — опыт ли то предков или мистические соображения, но поступают именно так. Обогащенный новым знанием профессор кивнул. А я узнала, как называется соль — исст.
