Симона сделала к нему шаг и неловко протянула руку. Она расплачется, как только он уйдет. Но сейчас… сейчас она будет принцессой.
— Желаю тебе удачной встречи с Этьеном.
Рафаэль посмотрел на нее. В его глазах что-то вспыхнуло. Не обращая внимания на протянутую руку Симоны, он дотронулся пальцами до ее щеки, наклонился и мягко поцеловал в губы.
— Это принцессе, которая помогла сделать свадьбу незабываемой.
Ее губы не хотели отпускать его, и она ничего не могла с этим поделать. Он слишком много значил для нее, этот мужчина. И так было всегда.
Глаза Рафаэля, дразня и обжигая, искали ее взгляд. Его рука скользнула по шее Симоны и потянула ее за волосы. Губы замерли в миллиметре от ее губ.
— Будь ты проклята, — прошептал он, задыхаясь. — Будь ты проклята…
А потом их губы сомкнулись, освободив его страсть и гнев, в следующее мгновение затянув их туда, где правит только чувственное безумие.
Он безумно хотел ее. Он мечтал овладеть ею, и пусть она трепещет под ним, а с ее губ срывается его имя. Он намеревался погубить Симону, а потом воскресить, ранив ее душу так, как она когда-то ранила его.
— Скажи, ты хочешь того, что только я могу дать тебе? — шептал он, прижимая ее спиной к барной стойке. Его губы снова нашли ее губы, а потом щеку и особо чувствительное местечко за ухом. — Скажи…
— Я хочу этого, — откликнулась она. Пальцы Симоны перебирали пуговицы его рубашки, ее губы скользили по его горлу. — Всего этого.
Пиджак Рафаэля упал на пол. Он нашел «молнию» на ее платье и потянул вниз. Какая же она мягкая и теплая! Он не в силах забыть удивительную податливость ее тела. Наконец он раздел Симону и поднял на руки.
Плоть, прижатая к плоти. Губы, прижатые к губам. Пусть она отдаст ему всю себя, а он возьмет, не думая о цене.
Постель… Смятые простыни… Симона в его объятиях, с его именем на устах… А он раз за разом погружается в нее…
С бешено колотящимся сердцем и душой, рвущейся на свободу, Рафаэль начал двигаться.
— Медленнее, — прошептала она. — Я слишком долго ждала этого… Пожалуйста, помедленнее, а то я не продержусь и минуты.
Рафаэль и не хотел, чтобы она продержалась.
— Скажи… мое имя. Скажи…
Симона выдохнула его имя. Это походило на проклятие и мольбу одновременно.
Симона медленно поднималась из темных глубин. Волны экстаза, постепенно затихая, пробегали по ее телу. Наслаждение было получено, желание удовлетворено. Прикосновения Рафаэля были нежны. Наконец Он, все еще не выпуская ее из своих объятий, перекатился на бок.
