— Может, что-нибудь местное?
— Только не из этого района, — вмешался Рафаэль, решив наконец подключиться к обсуждению. — Здесь правят красные вина, не белые. И чтобы это сочеталось с винами из Кавернеса, я бы предложил начать с конца страницы… да там и остаться. Вот, к примеру, это. — Он указал на одно из названий. — Или вот эти два.
— Такая авторитарность иногда несколько подавляет, верно? — пробормотала Габриель.
— Пожалуй, — согласилась Симона. Ее взгляд скрестился с взглядом Рафаэля, что, впрочем, не имело никакого отношения к выбору вин. Скорее это был поединок, призванный установить, кто из них лучше способен контролировать те природные силы, что притягивают их друг к другу. — Какая жалость, что Иниго нет здесь! Он, наверное, упал бы в обморок от тона Рафа.
— Зато ты можешь полюбоваться, как упаду в обморок я, — вздохнула Габриель. — Я только что увидела, сколько они стоят. — Она подняла глаза на брата. — У меня просто не хватит совести просить Харрисона заплатить за эти вина.
Харрисон — их отец, вспомнила Симона. В течение многих лет Жозе, мать, не разрешала ему видеться с детьми, и Рафаэль встретился с ним, только когда уехал из Кавернеса. Харрисон тепло принял его. Так же как и Габриель, когда через год та появилась в Австралии. Мужчина с большим сердцем. К тому же с завидным терпением. Чем он сейчас занимается? Разводит скот? На этом рынке цены всегда скачут то вверх, то вниз.
— Попроси Люка заплатить за вино, — предложила она.
— Попроси меня, — заявил Рафаэль, улыбнувшись уголком рта, что всегда заставляло сжиматься сердце Симоны. — Сколько раз ты собираешься выходить замуж, ангелочек?
— Один, — отрезала Габриель.
— Тогда сделай вот как, — начал он. — Харрисон захочет заплатить, а ты попробуй его остановить. И то же самое сделаю я. — Он бросил взгляд на Симону. — Деньги Дювалье нам не нужны.
— Разве гордыня не является смертным грехом? — заметила Симона.
— Подожди, — пообещал он мрачно, — и ты их увидишь. Все семь.
— Как скажешь. — Она неожиданно размечталась. Губы Рафаэля на ее губах, горячие и голодные. Ее руки на его теле, отчаянные и жадные. Желание вспыхнуло глубоко внутри. Сколько еще она продержится? И что сможет противопоставить его железному контролю? — И каков следующий? Похоть?
— О боже, — простонала Габриель. — Мне, наверное, следует притвориться, что меня здесь нет. К тому же я только что вспомнила об очень важной встрече.
— Останься, — взмолились Симона и Рафаэль хором.
