Грубость иногда бывает показателем близости. С Эйдом — точно. В тот день, когда он перестал краснеть и уходить после таких откровений, она поняла, что они друзья.
Друзья… Хорошее слово. Емкое. В него можно с легкостью вместить все вечера, дни и утра, которые он провел на этом самом табурете, вот так же уперев локти в стойку и глядя на нее с искренней приязнью, ловя каждое движение; можно вместить все утра, дни и вечера… и ночи… когда его не было, и Анна ощущала смутную тревогу и даже пустоту, точь-в-точь как прирученный Лис у Экзюпери, или перебирала в памяти моменты последней встречи и улыбалась сама себе уголками губ. Можно вложить в слово «дружба» все разговоры, которые они вели, когда к словам примешивался ароматный пар от чая и кофе, разговоры иногда о самом личном. В один из вечеров, когда в кофейне, кроме них, уже никого не было, Анна, повинуясь минутному порыву, рассказала Адриану, что писала книгу, и тут же испугалась своей откровенности. Но он ничем не оправдал ее страхов. Умолял дать почитать. Она шутила, что это будет ее рождественским подарком ему. В слове «дружба» помещается столько всего хорошего… едва ли меньше, чем в слове «любовь». А вот страданий в нем почти нет.
Анна рада была, что Адриан стал ей другом. Большего она не хотела.
— Мешаю? Работать? Нет, ну что ты. Можно сказать, даже наоборот. Во-первых, я создаю тебе массовку. Во-вторых, я делаю тебе рекламу. Не в каждом кафе встретишь графа Рочестерского собственной персоной. В-третьих… Это же и есть твоя работа — готовить для людей и болтать с ними.
— Зануда.
— Нет, просто у меня дивергентное мышление. Умею смотреть на вещи с разных сторон.
— Камю?
— Нет, курс общей психологии.
Анна протянула ему небольшую жестяную баночку. В ней что-то пересыпалось.
— Это для тети Маргарет. Может быть, ей понравится.
— Надеюсь, здесь нет отравляющих веществ?
— Нет, только амфитамины. Приятный вечер ей обеспечен.
— Злодейка.
— Нет. Я просто пытаюсь упрочить свое положение в этом мире.
Адриан, конечно, доверял Анне безмерно, но на всякий случай угостил чайной смесью — а это была именно она, перетертые травы и какие-то сорта чая, — горничную и повара. В течение вечера они вели себя совершенно адекватно, что Адриана обнадежило, и он решился преподнести подарок тете Маргарет.
Она приняла его с неожиданно благосклонной улыбкой, похвалила изысканный медовый запах и, два раза моргнув, будто внезапно вспомнив о чем-то малозначительном, что, тем не менее, стоит упоминания, сказала:
